Позывной "Князь"

Котляров Лев

Я вернулся на склад, где Лерчик и Сергей продолжали осматривать бочки, и предупредил их о Никите Александровиче. Молодой управляющий аж подскочил и сразу же побежал здороваться.

— Что тут у вас, — спросил я Субботина.

— Все в порядке. Целые, качество продегустировано и одобрено мной лично.

Я покачал головой, он уже говорил, растягивая ударные гласные. Хорошо же они тут все проверили!

Махнув рукой, я покинул винодельню и отправился в банк. Мне даже стало интересно посмотреть, как в этом мире

все устроено.

Но оказалось все очень банально — длинная очередь, нудные вопросы и неулыбчивый сотрудник. Последний, к слову, судя по выражению лица, буквально отрывал деньги от своего сердца, когда пересчитывал купюры.

Старательно не придавая этому значения, я улыбнулся и спрятал деньги в карман. И не задумался над общей суммой — слишком расплывчаты были мои представления о здешних зарплатах.

Сообразил, только когда мне выдали бланк с расшифровкой. Даже с учетом строчки с вычетом какого-то налога, итог меня обескуражил!

Вот почему родители так настаивали на военной службе! Да это же пятая часть всех долгов отца! Интересно, все офицеры столько получают или мне одному так повезло?

Успокоиться я смог на улице. Пачка грела сердце, настроение било все рекорды, а душа просила купить выпивку.

Кое-как собрав эмоции в кулак, я прыгнул в коляску. Куда дальше?

В голове вдруг появился образ матери, что настоятельно просила заехать меня в императорскую службу правопорядка и оплатить хотя бы часть штрафов.

Этого как раз делать категорически не хотелось. Однако я все равно распорядился вознице отвести меня именно туда.

Назвался серьезным и ответственным аристократом — полезай в прошлые ошибки Владимира и расхлебывай их полной ложкой.

Через несколько минут коляска остановилась возле крайне примечательного здания. Высокие колонны, подпирающие богато украшенный лепниной свод, парадная лестница, больше подходящая императорскому дворцу, и огромные вазоны с декоративными деревцами.

Вот куда стекаются деньги честного народа!

Пора и мне приобщиться к их числу.

Я прошел сквозь приветливо распахнутые двери и не мог не отметить изысканность обстановки большого приемного зала. Тут и картины, и цветы, и резная мебель.

На краю сознания мелькнула мысль, что надо было надеть парадный костюм, чтобы хоть как-то соответствовать.

Улыбчивая девушка выслушала мой вопрос и тут же направила меня в нужный кабинет.

Приняли меня сразу же.

Я вошел в скупо, но дорого обставленный кабинет. Здоровенный дубовый стол, крепкие стулья с красной обивкой и основательный сейф в углу. И больше ничего не было.

Коренастый служитель правопорядка со смоляными кудрями, тщательно зачесанными назад и забавно оттопыренными ушами, увидев меня, встал и протянул мне широкую ладонь.

— Ваше высочество, рад вас видеть. Меня зовут Афанасьев Иннокентий Викторович.

Поведайте мне о вашей проблеме. Мы мигом во всем разберемся!

Он пригласил меня присесть напротив и достал стопку бланков.

— Здравствуйте! — сказал я. — Вот решил отдать долг обществу и оплатить накопившиеся штрафы.

На лице Иннокентия Викторовича отобразилось недоверие, но все равно позвал помощника и попросил принести мое дело. Видимо, нечасто аристократы безропотно желают расстаться с деньгами.

Ждать пришлось долго. Служитель правопорядка сначала развлекал меня беседами о погоде, а потом, когда обсуждение невиданно теплого лета исчерпало себя, наконец, перешел к главному.

— Ваше высочество, как я знаю, вы поступили на военную службу. Сразу в особый отдел! Примите мои самые искренние поздравления! — он не дал мне ответить и сразу продолжил. — Обычно перед принятием таких важных решений, у нас запрашивают все документы.

— Получается, я зря пришел?

— Нет-нет, что вы! У нас всегда хранятся копии! Да и я что-то не припомню письма из военной канцелярии.

— Наверное, они все и так про меня знают. Подскажите мне, Иннокентий Викторович, могу ли я оплатить часть штрафов сейчас, а остальные потом?

— Давайте сначала посмотрим, что есть в вашей папке! — улыбнулся он, постукивая по столу. — Может, там, в сущности, ерунда одна, которая даже не стоит вашего драгоценного внимания!

В дверь тихонько постучали, и в кабинет, не дожидаясь разрешения, вошел молодой человек с двумя коробками.

— Личное дело князя Эгермана Владимира Ивановича! — бодро сказал он, опуская коробки на стол.

Мне захотелось присвистнуть. Или закрыть глаза ладонью. Или провалиться сквозь землю.

— Спасибо, Алексей, — на мгновение запнувшись, сказал Иннокентий Викторович, оглядывая объем предстоящей работы. — Можете быть свободны.

Но помощник не торопился уходить, а застыл столбом, бросая на меня восхищенные взгляды. Что ему от меня нужно-то?

— Алексей? — бровь Иннокентия Викторовича выгнулась дугой. — Что-то случилось?

— Простите, пожалуйста, — помощник посмотрел на меня, — а можно пожать вам руку? О вас ходят легенды! Сам Эгерман! Кому рассказать, не поверят!

Он протянул мне ладонь, но его одернул служитель правопорядка, напомнив тому о правилах обращения с титулованными особами.

Я, к слову, и сам с интересом послушал.

Оказывается, что все, абсолютно все, носители императорской крови имеют право называться «высочествами». Я как-то никогда не придавал этому значения, сразу приняв правила игры. Если назвали, значит, так и должно быть. А тут вот как получается. Нужно потом расспросить Лерчика подробнее.

Закончив отчитывать Алексея, Иннокентий Викторович обратил на меня свой взор, полный искреннего сожаления.