Позывной "Курсант" 2
Шрифт:
— При чем тут Реутов? — Спросил я, не двигаясь с места. Не хотелось мне никуда идти.
— Ты, Реутов, сейчас товарищу Шармазанашвили будешь вот эти вопросы задавать. И знаешь…– Шипко посмотрел на меня чуть ли не с ненавистью. — Я с огромным удовольствием погляжу, как ты станешь выкручиваться, в рот компот…
Глава 8
Я понимаю смысл поговорки про желания, которых надо бояться
— Да вы чего?! — Я от злости так разошелся, что даже забыл, с кем разговариваю. Ну… Не совсем, конечно, забыл. Чувство самосохранения
Я покосился на Шипко, который как и обещал, когда мы пришли в кабинет директора Школы, остался на месте. Замер прямо за мной, словно истукан, со зверской физиономией. Еще дышал так громко… Хотелось обернуться и попросить его, свалить на хрен из комнаты.
Не знаю, почему Панасыча настолько сильно плющит, но я себя в данный момент ощущал Люком Скайуокером, за спиной которого притаился Дарт Вейдер. Вот прямо дышал Панасыч точь в точь. Аж со свистом воздух из него выходил.
Нет, ну понятно, из Школы с ним уехало шесть воспитанников, а вернулось — пять. Однако, с другой стороны, Зайцев точно не имеет навигатора в голове. Даже пусть это место — секретный объект. Как Василий его найдёт? И уж тем более, как врагам объяснит, где искать? Меня сейчас выведи за пределы территории, подальше в лес и все. Буду ходит, аукать, пока не наткнусь на признаки цивилизации. Или не помру от голода и холода. Тут сейчас лес не чета тем, которые в будущем останутся в Подмосковье.
— Слушатель Реутов, ты не забывайся. — Шармазанашвили нахмурился. — Не со своей шантрапой разговариваешь.
— Да я вообще-то с головой в ладу вроде, чтоб забываться. Вы, можете, объясните смысл нашей беседы? После завтрака меня забрал товарищ старший лейтенант государственной безопасности Клячин. Отвез на встречу с…Черт… — Я демонстративно оглянулся через плечо на Шипко. — Не знаю, можно ли говорить это при посторонних?
После слова «посторонние» Дарт Вейдер-Панасыч вообще перестал издавать звуки. Видимо, его сильно расстроило подобное сравнение. Либо ранило мое недоверие. Либо… Короче, вариантов много.
Хоть бы «кондратий» не хватил Шипко. Неплохой он мужик. А кем заменят, если что, неизвестно.
— Да, я понял, где ты был. Меня предупреждали, само собой. — Спокойно ответил директор школы.
Он, кстати, в отличие от Панасыча выглядел слишком бесстрастным. Возмутительно флегматичным. Если куратора нашей группы плющило и колбасило, то капитан госбезопасности наоборот, пугал своим равнодушием.
Как ни крути, ему тоже есть, за что волноваться. Начальство по головке точно не погладит. И тут дело не в том, кто пропал, а в самом факте пропажи.
Корчагин был прав. Школа — секретный объект. А у семи нянек дитя сбежало. Или в воздухе испарилось. Не знаю, что лучше. В свете обстоятельств, если бы это дитя без глаза осталось, как в поговорке, ито перспектива бы светила более радостная.
— Значит, все время ты провёл с этим человеком? — Продолжал свой допрос Шармазанашвили.
Я хотел, было, сначала ответить утвердительно, а потом подумал — да конечно! Откуда я знаю, об одном ли мы человеке говорим?
— Ну…если
— Речь о товарище Бекетове. — Оборвал мои невразумительные мычания директор Школы.
— А-а-а-а-а…то есть это не секрет? Тогда, да. С ним и был. — Я на всякий случай даже кивнул три раза.
Вообще, если честно, сильного волнения не было. Я не знаю, что за тупой допрос с пристрастием, однако, в любом случае, мое местонахождение легко проверить. Думаю, если капитан так свободно раскидывается фамилиями при Шипко, Бекетов тоже из нашей встречи тайну делать не будет. Он ведь как-то объяснил свою заинтересованность Шармазанашвили. Наверное…
Единственное, что меня напрягало — отсутствие понимания. Почему именно я? А когда мне что-то непонятно, начинаю злиться. Вот прямо как сейчас.
Ну, и ещё, конечно, упорно свербила мысль — где ты, Вася, сука, есть-то? Вот что за человек? Все делает через жопу и будто назло. Гнида самая настоящая. Пропал он, а мозг имеют мне.
— Да, все время провел с Игорем Ивановичем. — Подтвердил я.
Естественно, по имени и отчеству назвал его специально. Чтоб было понятно, имею право. И конечно же, право мною было получено от предмета нашего разговора. Это на тот случай, чтоб всякие капитаны госбезопасности не забывали про старших майоров.
— С товарищем Бекетовым. — Сделал акцент директор и посмотрел на меня многозначительно. Мол, не охренел ли ты, пацан?
— Ага. С ним. А потом меня забрал товарищ старший лейтенант государственной безопасности Клячин и привез сюда, на место, так сказать, дислокации. Все. Ни шага влево, ни шага вправо. Все на виду. Один вообще не оставался ни на секунду. Да вы сами спросите!
— Спросим. — Согласился Шармазанашвили. — Как только выпадет возможность.
Я мысленно чертыхнулся. Вот что-то, а коммуникации в 1938 году, конечно, ни к черту. До самых примитивных мобильников ещё, как до Пекина в неприличной позе.
— Не знаю, в чем дело, товарищ капитан государственной безопасности, но Вы же понимаете, я бы не стал придумывать себе подобное…
Хотел сказать «алиби», но осекся. Хрен его знает, в ходу ли тут это слово. А то ляпну что-нибудь из очень далекого и еще непродуманного.
— Я бы не стал прикрываться именем товарища Бекетова. Зачем мне это? Я абсолютно чист.
— Неужели?
Директор школы, который, кстати, стоял напротив меня, поднял брови. Обе. Учитывая, насколько они у него кустистые, по-кавказски выразительные, сложно было понять, что он этим жестом выражает. Удивление или растерянность.
— А вот имеется информация, будто вы с Зайцевым сильно не ладили…Вроде бы ты ему угрожал даже. Ножом.
Я от такой наглости просто обалдел.
— Угрожал?! Ножом?! Ну, вообще-то он…
От злости меня начало колбасить еще сильнее. Слегка перестал себя контролировать. Чуть не ляпнул, что это Заяц мне заточкой в горло тыкал.
— Что он? — Оживился капитан госбезопасности.
— Он мне лучший друг. — Заявил я, уставившись прямо в глаза директора. — Мы с ним в одной коммуне были. Давно, правда, но в памяти отложилось. Когда встретились здесь, не знали куда от счастья деваться. Он, главное, как заорёт: