Позывной "Курсант" 2
Шрифт:
— Смотри, Алеша…испачкался…
Отец подошел ко мне, вынул из кармана носовой платок и вытер мою щеку. Потом опустил взгляд на белый кусочек ткани и покачал головой. Там, на платке, остался красный след, будто им не мороженое вытерли, а кровь.
— Тебя здесь не может быть. — Ответил я, не до конца понимая, правда, чьи это мысли. Судя по всему, мне сейчас не больше шести-семи лет. Чисто теоретически, если мы не в детском доме, то значит, комната находится в Коммуне. Больше деда нигде не
Ок… Ладно… Рассуждаем дальше. Если я в Коммуне, то к чему она мне приснилась? Что такого значимого, кроме утопления, могло здесь произойти? Теоретически, вроде бы ничего. Но из прежних сновидений я выносил определённую информацию. Они были, в некотором роде, подсказкой. А теперь? Куда смотреть, на что обратить внимание?
— В жизни может быть даже то, чего быть не может. — Высказался отец с улыбкой. Ну, вот. Говорю же… Полный сюр. — Не всегда нужно верить глазам, Алеша. Иногда лучше смотреть сердцем. А сердце у тебя…
Он подался немного вперед, а затем положил ладонь мне на грудь. Слева. Туда, где находится вышеупомянутый орган.
— А сердце у тебя, сынок, правильное. Настоящее. Оно само разберется во всем.
Отец, отстранившись, улыбнулся.
— Ты пришел за мной? — Я снова повторил свой вопрос, а потом поднял выше руку, в которой была вазочка. Хотел показать ему. — Папа, подожди пожалуйста! Видишь, мороженое? Мне нужно быстрее его съесть. Иначе придут старшие и я буду вынужден драться. Понимаешь? Не хочу драться. Просто хочу съесть это мороженое. Оно такое же вкусное, как в Берлине. Ты покупал его мне…Вот там…
Я развернулся и ткнул ложечкой в стену. Упс…не в стену. Стены больше не было. Она исчезла, растворилась в воздухе. Часть комнаты пропала. Вместо нее появилась площадь. Та самая. Я уже видел ее во сне, когда мы с отцом сидели за столиком и к нам подходил Леонид. Это — Берлин.
Чертовски странный сон…
Кафешка по-прежнему находилась на положенном ей месте, только мы будто рассматривали ее с улицы. А точнее из комнаты…Черт…В общем просто со стороны.
— Да, Алеша. Помню…– Отец, как и я, пялился на заведение.
Единственное…там должна быть вывеска. Точно должна быть. А ее нет… Как же всё-таки называлось это кафе… Мы же так часто туда ходили. Я ведь не мог просто взять и забыть. Вернее, не я, а дед, конечно. Мне оно вообще незнакомо.
— Главное, чтоб и ты помнил. Это очень важно. — Отец оторвался от созерцания заведения и перевел взгляд на меня. — Алеша… Крыса нестрашна, когда ей есть, куда бежать. Но когда ее загоняют в угол, она становится смертельно опасной. Всегда оставляй крысе месте для побега…
Я хотел было поинтересоваться, при чем тут крыса, однако мое внимание привлекло какое-то постороннее движение. Я поймал его краем глаза.
Развернулся,
— Вы издеваетесь? — Спросил вслух. Сам не знаю, у кого. Сон же. И спросил именно я.
Просто… там была стена с окном, а возле окна стоял Цыганков. Реально Цыганков. Он положил обе ладони на раму, а потом вообще высунул язык и провел им по стеклу. Оглянулся на меня через плечо. Усмехнулся. Мерзко так. Пакостно. Его лицо почему-то удивительно напоминало сейчас звериную мордочку. Вот только волосяного покрова и усов не хватало. А так — вылитая крыса.
— Удивительно вкусная шкура… С виду и не скажешь. С виду — контра контрой. — Сообщил мне Витюша и снова принялся облизывать окно.
Его язык выглядел подозрительно длинным и двигался с какой-то нечеловеческой скоростью. Полный треш, в общем.
Я попятился. Мне не было страшно. Мне было противно. Вид Цыганкова, который с энтузиазмом полировал языком стекло, вызывал чувство сильного отвращения и брезгливости.
Неожиданно спиной уткнулся во что-то. Вернее, даже в кого-то. Я отскочил и посмотрел на препятствие.
— Помни, сынок. — Отец погрозил пальцем. Именно он оказался на моем пути. — Крыса…
В этот момент возле ног что-то зашевелилось. Я опустил взгляд вниз и… Черт… Ну, да. Я заорал. Потому что весь пол напоминал живой, шевелящийся и попискивающий ковер. Крыс было много. Сотни, наверное. Тысячи. Они лезли друг на друга и при этом все одновременно пялились на меня. Я орал все сильнее и сильнее. Будто криком мог отпугнуть эту крысиную срань.
— Реутов! Реутов, в рот те ноги! Эй! Проснись!
Я открыл глаза, уставившись на заспанное лицо Подкидыша. Оно, правда, оказалось слишком близко. Поэтому я не только уставился, но и со всей дури залупил Ваньке в рожу. Не кулаком, к счастью. Раскрытой ладонью. Типа оплеуху отвесил.
— Эй! Ты охренел что ли?! — Подкидыша аж с кровати смело от моего удара.
Я матернулся и принял сидячее положение, пытаясь словиться с реальностью. Спальня Коммуны пропала, отец пропал, Цыганков и крысы — тоже. В предрассветном полумраке я видел родной, уже сильно мной любимый, барак. Сон закончился. Слава богу…
— Ты псих?! Умом совсем тронулся?! — Ванька сидел на полу, смешно раскидав в стороны ноги и потирая щеку.
— Вы чего там? — Раздался сонный голос Корчагина. — Уже вставать? Подъем? Млять… Поспать бы еще…
— Херём! А не подъём. — Выругался Подкидыш. — У Реутова совсем голова отключилась. Сначала орать начал. Я чуть не обосрался, честное слово. Думал, его режет кто-то А потом вообще, вон…Дерётся, сволочь…
Ванька показал пальцем на свое лицо, которое пострадало из-за моего внезапного пробуждения.