Позывной «ПОЭТ»
Шрифт:
Смерть с недовольною ухмылкой…
Смерть с недовольною ухмылкой
Вдруг заглянула мне в глаза.
Взглянула сверху и с затылка.
Но не дают ей Небеса,
Как лeд, холодными руками
Мне горло наскоро обжечь.
Она ж, в отместку, душу ранит,
Друзьям сказав под пули лечь…
С
С кровью и потом,
С запахом гнили,
С горечью рвоты,
Словно в могиле,
Лeжа в окопе глубоком, на дне,
Телом своим прижимаюсь к земле.
Сверху звенит сто двадцатая смерть.
Господи Боже не дай умереть!
Дома остались жена с дочерьми,
Мама с отцом, все родные мои.
Я ж не успел, что люблю им сказать!
Значит ещё не пора умирать…
А сколько стоит детский плач?
А сколько стоит детский плач?
А есть цена у этой боли?
Я не про: "в речке тонет мяч."
Не про конфеты. Про – другое.
Про то, как слёзы льёт малыш,
Глаза у мамы открывая,
И говорит: "Ну, что ты спишь?
Давай скорее поиграем!"
Когда не внятные слова
Читают детям в похоронке:
"Ушёл ваш папа навсегда…"
И плачут горестно в сторонке.
А сколько стоит хоть слеза -
Слезинка малая у внучки?
Когда испуганно глаза
Всё ищут, ищут, ищут ручки,
Которых уж в помине нет.
Их оторвало страшным взрывом.
Ни мамы нет, ни папы нет.
Один лишь плач стоит с надрывом.
Да я бы всё готов отдать,
Чтобы не слышать эти звуки.
А плач готовых покупать,
Пусть ждут в аду горячем муки!
Вглядитесь матери в глаза…
Вглядитесь матери в глаза,
Что сына молча провожает.
Она молчит, и лишь слеза
Всю скорбь разлуки выражает.
Какая боль в еe душе,
Какие сердце терпит муки!
Сын для неё – ушёл уже,
Хоть
Она страдает, но молчит,
Боясь расстроить своe чадо.
Лишь сердце так её стучит,
Что говорить ей и не надо.
В той молчаливой тишине,
Объятой горечью и болью,
Её душа горит в огне.
И снова, залитое кровью,
Сердечко мамино, стучит.
А поезд медленно уходит.
Душа в безумии кричит!
Другое время к ней приходит…
Приходит время, время – ждать,
Наедине с безмолвной болью,
Как это может только мать:
С надеждой, верой и любовью…
Те, кто не струсил и шёл впереди…
Те, кто не струсил и шёл впереди,
Кто выносил полумёртвых из боя,
В танке горел и с осколком в груди
Смерть принимал не попятившись, стоя,
В белых рубахах из чистого льна,
Сядут с Христом на накрытой поляне,
Выпьют, не чокаясь, горькой до дна,
Вспомнят былое и братьев помянут.
Выпьют, герои, за ныне живых
Тех, за кого они жизни отдали.
Выпьют за наших, помянут чужих
Тех, кто им в спину стрелять не желали.
Спросят Христа: – Ну когда же, Господь,
Зло перестанет гулять по планете?
Сколько ещё будет сердце колоть
То, как кричат невиновные дети?
Выпьют по крайней, попросят Христа
Их отпустить, хоть на время, обратно,
Встать под хоругви Святого Креста,
Вновь повторить славный подвиг свой ратный.
Ангелы Божии в очередь строятся…
Ангелы Божии в очередь строятся,
Богу детишек несут на руках.
Сколько уже убиенных покоится?
Сколько летает теперь в облаках?
Души безгрешные, души невинные.
Богу, поверьте, всегда всё одно:
Чёрные, белые, красные, синие.
Это же дети! Все дети – Его!
Пусть друг на друга они не похожие: