PR-проект «Пророк»
Шрифт:
— Сколько времени у нас продолжается этот проект? — Казалось, Антонович знал ответы на свои вопросы, но старался натолкнуть Шустера на какую-то мысль.
— Скоро уже… восемь месяцев.
— Пора что-то и родить.
— Куда уж больше…
— Вот я и думаю. Рейтинг поднимается уже не так круто, как в первые месяцы.
— Это нормально. Поле наполовину освоено. Наиболее активная часть населения — его фанаты. Так что поле деятельности сокращается.
— И становится менее податливым…
— Ну конечно.
— И что думаешь делать? — прищурившись, спросил Антонович, глядя на Шустера, а не на свой бокал, в который наливал вино.
Шустер замялся, глядя на бокал
— Пока, думаю, надо продолжать. Пока есть отдача. Может быть, еще одно кругосветное турне, но тут проблемы: рекламную кампанию в Америке, как говорил Фима, мы не потянем, даже если вбухаем весь бюджет. Правда, в этот раз мы позаботились о создании сект из местных фанатов в крупнейших странах мира. Это большей частью энтузиасты, ну и кое-кто из шоу-бизнеса. Они ведут работу. Так что почва готовится. Через три недели мы планируем еще одно кругосветное турне. Думаю, резонанс будет серьезнее.
— Россия — не лучшее место для появления экономического Пророка.
— Ну, это как посмотреть. Есть вот какой сценарий: мы можем найти Пророка в Штатах. Илья прозреет, увидит какого-нибудь младенца, скажет, что это и есть главный Пророк. Я встречался с Маковским, он говорит, что это может быть супер.
— Ну, Анатолий иногда витает в облаках…
— И все-таки представь. Россия дает Америке и всему миру нового мессию. Так сказать, на развалинах империи рождается Пророк, приезжает в Новый Свет и узнает в каком-нибудь младенце мессию. Американцы довольно холодно относятся к нашему Пророку, потому что он — не их, хотя и с интересом следят за Ильей. Но все-таки Россия — другая культура, другой язык… Они жалеют, что Пророк — не американец. И тут им говорят, что главный мессия — американец. Можно представить, что тут начнется. И рейтинг Ильи снова взлетит вверх.
— Да, интересно… Если получится, то это действительно — супер. Давай за это выпьем.
— Эй, — крикнул Лев Семенович сидящей в отдалении официантке, — принеси-ка нам еще красного!
Девочка подошла с бутылкой, которую держала в белой салфетке, открыла и хотела разлить по бокалам, но Антонович остановил ее:
— Поставь на стол. Всё. Свободна. Можешь идти. — Это означало, что Антонович не хочет ее присутствия рядом.
— Жестковато ты с ней.
— Хотя по убеждению я демократ, — улыбнулся вдруг Антонович, — но есть у меня одна заветная мечта — чтобы однажды кто-то тихо вошел ко мне в комнату и ласково сказал: «Кушать подано, барин!»
Они посмеялись и замолчали.
— Саша, — нарушил паузу Лев Семенович, — тебе не кажется, что от Илюши придется избавляться?
— В каком смысле?
— В прямом.
— Считаешь, что зазнался?
— Не в этом дело, — ответил Лев Семенович. — Думаю… ему не хватает ореола мученика.
Александр Яковлевич удивленно улыбнулся:
— Интересно…
— После смерти он станет настоящим святым.
— А не рано ли? Он, пока живой, делает свое дело.
— Опросы общественного мнения показывают, что его эффективность пошла на убыль. Количество вновь обращенных стабилизировалось еще в июне, теперь, кажется, снижается. Так что больше пользы будет от него мертвого: «Его дух переселится в миллионы людей». А?
— Логично.
— Героями не рождаются. Героями умирают. — Антонович хохотнул собственной шутке.
— И как вы думаете это сделать? Распять?
— Я думаю, это не целесообразно. Распять может власть. А мы к нему лояльны. Убить его должны враги. Заодно мы избавимся от этих уродов, которые мутят воду. Хотя… открыто распять они его не могут. Но могут, например, сжечь. Поджечь дом.
— Попахивает рейхстагом.
—
— Он вознесется.
— Ладно, этот вопрос надо обдумать. Подумай, обговорим завтра. Заодно продумай, как все это обставить, да и мероприятия после гибели.
— А как же Штаты?
— Все — своим чередом. Сначала Штаты. Сколько на это понадобится времени?
— Хоть завтра.
— Торопиться не стоит. Завтра я на твоем месте позагорал бы.
XXVII. Третий визит психотерапевта (октябрь)
На заднем сиденье черного джипа сидел врач-психотерапевт. Он ехал к клиенту. Рядом с ним был сопровождающий, за рулем — шофер.
«С такой работой, в таком напряжении, можно самому сойти с ума», — думал Аркадий. Он иногда вспоминал Алексея, своего предшественника, с которым проработал всего пару месяцев — до его трагической гибели. Алексей выбросился из окна только что купленной квартиры на тринадцатом этаже. Официальное заключение гласило, что причиной была передозировка наркотиков.
«Уж не сошел ли он с ума от такой сумасшедшей работы?» — однажды мрачно пошутил Аркадий в конторе. Иногда он думал о том, что не решился тогда сказать: не из-за работы ли Алексей подсел на наркотики?
Аркадий прикурил от водительской зажигалки и закашлялся. Он уже давно не курил, хотя не считал, что бросил. Откинувшись на сиденье, доктор сосредоточился на сигарете, стараясь дольше задерживать дым в легких. Вечером надо будет напиться. Сегодня он имеет право попросить денег у шефа и получить их. Андрей, он был уверен, даст ему денег даже не в счет зарплаты.
Кроме того, вечером надо будет пойти в какой-нибудь клуб, где море девушек и где он обязательно встретит ту, которую искал всегда — девушку, похожую на героинь американских фильмов его юности — прекрасных и загадочных, ранимых и сильных. Опытный психолог, иногда склонный к самоанализу, Аркадий не пытался искать психологическую подоплеку этих мыслей. Они доставляли ему удовольствие, помогали расслабиться и не казались несбыточными мечтаниями. В конце концов, все возможно. Он обязательно встретит такую девушку, и то, что он не встретил ее в прошлом, совсем не уменьшало шансы на встречу в будущем. Может, даже наоборот. Даже если она исчезнет на следующее утро. И пусть. Следующая встреча может обещать еще большее совершенство. Он представлял ее волосы в мерцающем голубом свете дискотеки, ее стройную, изгибающуюся в такт музыки фигурку, ее широко открытые восхищенные глаза.
Он вспомнил, как однажды его шеф Андрей, когда они были просто приятелями, на одной пьяной посиделке сказал ему, что у него вечно будут проблемы с женщинами. Такой вывод, зная предыдущие похождения Аркадия, сделать было совсем не сложно. Но Андрей тогда построил целую теорию. Он утверждал, что Аркадий подсознательно ищет в женщине мать, которая бы сама принимала решения, заботилась о нем и компенсировала своей самостоятельностью недостаток его инициативности. В доказательство он приводил рассказы самого же Аркадия о его юношеских представлениях об идеале женщины. По словам его теоретизирующего приятеля, идеальная женщина для Аркадия должна быть умнее его, а таких женщин немного. Кроме того, она должна быть непонятна Аркадию, а это практически невозможно — Аркадий неплохой психолог и ее загадка лишь вопрос времени. Все это, по словам Андрея, было причиной его предыдущих разрывов, хотя, по его же словам, Аркадию и так невероятно везло — ведь необходимого сочетания почти не бывает в природе. Андрея тогда больше заботила стройность собственных психологических выкладок, а не соответствие действительности. Аркадий не согласился с ним, но его теория отложилась в голове.