Прагматик
Шрифт:
Точно регрессор.
Только плевать мне на взметнувшуюся завесу. Зачем мне видеть бегство противника, когда я прекрасно слышу биение его сердца. Впечатываю ногу в гущу черного облака, из которого раздается сдавленный крик.
Я отчетливо различаю поддельные ноты боли. А, девушка не так проста. Раз регрессор, она тоже в курсе, что никакая завеса не спрячет от меня. Но притворилась, что не знает. И будто бы мой пинок ее достал, а на самом деле…
Черноту справа рассек перламутровый росчерк. Отбиваю не
Обхожу Мину сзади, она будто спиной чувствует, резко разворачивается навстречу. Пепел оседает черными хлопьями на сверкающем перламутре. «Жало» и магический клинок скрещиваются. В то же время я бью левой в печень, она — коленом туда же. Оба удара достигают целей, мы одновременно крякаем.
Чувствуя, что мгновений для атаки все меньше, отвожу «жало» и обрушиваю сверкающий клинок снова и снова. Цель — только ранить, зацепить. Но Мина слишком хорошо обучена, наверняка, одна из лучших моих фехтовальщиц. Говоря «моих», имею в виду того Императора-Паука неясного.
Последний выпад «жалом» Мина лишь слегка сместила в сторону. Тем самым превратив нацеленную на ранение атаку в смертельный удар. Светящий клинок пробил перламутровые пластины на ее животе. Брызнула кровь, перламутровый меч выпал из раскрывшейся ладони. Девушка снова упала на ложе из пепла. Без подпитки эмоциональной энергии доспехи растаяли, словно лед на солнце. Бледное вспотевшее лицо посмотрело на меня.
— Еще одна лапа отброшена.
По моей команде «чешуя» исчезла. Я прикоснулся к шее Мины. Пульс учащенный, дыхание с каждым выдохом все слабее. Резкий запах окутывал рану — наружу истекала моча или желчь. И то и другое очень плохо: внутренние органы повреждены. Максимум через тридцать минут сердце Мины остановится от нехватки давления. «Скорая» не успеет добраться до глуши, девушку не спасти.
Времени мало.
Сев рядом с девушкой, перевернул ее на бок. Бережно положил на колени голову Мины. Живот ее вздулся, между синеющих губ выплеснулась рвота. Легкими касаниями пальцев я вытер ее губы и подбородок. Мина попыталась улыбнуться.
— Ты никогда не боялся замараться.
Другая моя рука погладила мокрые волосы девушки.
— Может, потому что я настолько грязный, что уже без разницы.
— Ниже, — попросила она. Я послушно опустил ладонь, и девушка прижалась к ней щекой, закрыв глаза. Сладкая истома накрыла ее и немного притупила боль. Спустя несколько секунд она спросила:
— Будешь пытать?
— Я никогда не боялся замараться, — повторил ее слова.
— Будешь, — проронила Мина, в ее слабом голосе звучал ужас.
— Ты хорошо знаешь меня.
— Слишком хорошо и слишком поздно это произошло. Но не надо, прошу! — она закашлялась, рвота снова брызнула из ее рта, и я снова вытер кожу вокруг него. — Просто спрашивай. Я знаю, от тебя не скрыться. До сих пор перед моими глазами стоят пытки, которые ты изобрел. Жуткие монстры, которые, попав в капкан, запросто могли отрезать себе ногу, содрогались в крови и дерьме, моля тебя прекратить. А ты, выворачивая наизнанку не только их тела, но и души, лишь смотрел с бездонным спокойствием.
— Попробуем без пыток, — кивнул я. — Из какого временного промежутка ты пришла?
— Двадцать лет спустя…
Через двадцать лет Мина умрет. Брошенная своим любимым в одной из битв гражданской войны, она сгорит в атаке враждебных магов. До этого она предаст свой клан, ударит перламутровым клинком в спину родного отца. А еще раньше, задолго до ужасной войны и череды собственных предательств, Мина полюбит инкуба Хенси Аматаро. Девушка еще не будет знать, каких жертв он от нее потребует. Как и то, что сама станет жертвой его восхождения на трон императора. Род, честь, возможное счастье — все это Мина сожжет во имя любви к человеку, неспособному любить.
— Только смерть подарит мне понимание.
— Не смерть, — сказал я, читая лицо умирающей девушки. — Существо, личность…Аматэрасу.
Солнцеликая богиня призовет душу Мины в свои золотые чертоги. Ее проведут мимо тысяч сверкающих залов. Ласковые руки Всеправительницы прижмут девушку к дрожащей от рыдания груди. «Это ужасно, — будет плакать самая прекрасная женщина, которую Мине доводилось когда-либо видеть — Ужасно!»
Мина спросит: «Что? Что опечалило тебя, Царица Неба?».
На нее посмотрят с горечью и сочувствием: «То, что ты совершила, дитя!»
И Мине покажут всю ее жизнь. С самого рождения. Нежные объятия отца, поцелуи матери, игры со сверстниками — детьми других членов клана. Ясли, школа, наконец Хенси Аматро — переломный момент во всей ее жизни. Как черта, разделяющая мир верности, долга, веселья и мир крови, смерти, войны. Мина видела, как Хенси опутал ее сознание словами, без труда подчинил своим целям. Сделал из нее бездушного робота. Пультом управления для этой машины стал голос Хенси, а питающей энергией — поцелуи его губ. То же самое он сотворил не только с ней: Юкари, Ицука, многие и многие другие оказались не сильнее Мины. Каждую Хенси подчинял, каждую изменял до неузнаваемости. Каждую трахал.
На отмотке своей прошлой жизни Мина обучится у Хенси атакующим приемам, станет его разящим мечом. Руки Мины обагрятся кровью любящего отца и друзей из детства. И ни разу она не пожалеет. Голос, проклятый голос Хенси предупредит любые ее сомнения, перенаправит течение ее мыслей с невыгодного для него пути. Паутина лжи спеленает ее мозг, окутает сердце.
Глядя на свирепствующую себя, Мина упадет на бархатный ковер, устилающий пол небесного чертога. И она спросит: «Ради чего они все умерли?» Перед глазами девушки промелькнут картины. Токио в огне, имения магов, превращенные в склепы, и молодой человек в костюме «тройка», сидящий на троне.
Мечта, все ради мечты чудовищного изворотливого ума.
Аматэрасу со слезами в глазах посмотрит на распластанную у ее ног девушку: «Прошу тебя. Останови этого монстра! Вернись назад, исправь свою судьбу».
Мина лишь покачала головой: «Даже если это возможно, не выйдет. Он видит души. Он узнает мое намерение, только мельком взглянув на меня».
И тогда богиня протянет руки и поднимет свою новую жрицу с колен: «Не увидит, с моим благословением не сможет. По крайне мере, не сразу».