Прах и безмолвие (сборник)
Шрифт:
Паско проанализировал услышанное.
— Вы сейчас говорите о том, кого помните мальчиком. Но мальчик стал офицером, прошел подготовку в десантных частях. Если этот Понтелли, предположим на миг, был вашим кузеном, он мог быть тяжело ранен, ему пришлось жить в чужой стране, отрезав себя от всего привычного и уютного, что окружало его здесь. А ведь это очень тяжело, на мой взгляд.
— Возможно… Хотя ему, пожалуй, и легче было жить вдали от дома, нежели вернуться сюда. Может быть, он понял, что для него война кончилась и незачем снова лезть на рожон. А вернись он в Гриндейл —
Подобный анализ застиг Паско врасплох. Не то чтобы он сомневался в мыслительных способностях старого Хьюби, но до сих пор ему казалось, что трактирщик рассматривал других людей только как возможные препятствия на своем пути, которые необходимо было сокрушить.
— Жаль, что вы не проявили подобного сочувствия, когда у вас была такая возможность. Вы могли бы задать ему несколько нужных вопросов.
— Да, вы правы, — вздохнул Хьюби. — Но откуда мне было знать, что этого дурачка пристрелят?
Паско поглядел на часы и мысленно застонал. Снова он вернется поздно в лоно семьи, становящееся раз от разу все более неуютным.
— Можно от вас позвонить? — спросил он.
— У нас есть только телефон-автомат у входа. Пользуйтесь им, сколько хотите, только не забывайте подкармливать его монетами.
— Спасибо. — Паско поднялся. Когда он подошел к двери, Хьюби его остановил.
— Подождите. Я хочу сказать одну вещь. Помнится, кто-то говорил о родимом пятне или чем-то таком у Алекса. На заднице. Особенно об этом не распространялись — ведь Ломасы такие благородные!
— Родимое пятно… На ягодице, вы говорите? — откликнулся Паско с невозмутимым лицом.
— Угу. Сам-то я его никогда не видал, мы были не очень близки. Может, мой отец упоминал об этом, сейчас не помню. Что-то вроде родинки. В форме листа. Она ведь и сейчас должна сохраниться, верно, инспектор?
Когда Паско продирался через переполненный бар, он подумал, что дела здесь идут неплохо. Был славный теплый вечер — как раз для хорошей выпивки.
Сеймур стоял, облокотившись о стойку, занятый чрезвычайно важной беседой с Джейн Хьюби. Он поймал взгляд Паско, тот знаком ему показал: «Две минуты» — и прошел мимо. Телефон висел на стене подле входа; и, едва инспектор подошел к нему, дверь распахнулась, и на пороге показалась тоненькая фигурка Лэкси Хьюби.
Увидев Паско, она замерла.
— Хэлло! — приветствовал он девушку.
— Хэлло! Не произошло ничего плохого, я надеюсь?
— Вы хотите спросить, что я здесь делаю? — засмеялся Паско. — Ничего особенного, рутина, как мы выражаемся. Я просто собирался позвонить жене, предупредить, что опаздываю. О чем она уже, правда, и сама, догадалась.
Эти обыденные две-три фразы, казалось, успокоили девушку, и она смогла даже улыбнуться.
— Только закончили работу? — спросил он. — Теккерей, видно, использует вас на полную катушку!
— Да
Паско заметил в ее руках туго набитый потертый портфель. Он представил себе, как эта тихая хрупкая девушка запирается в своей комнате со стопкой исторических романов и, с головой уйдя в полные романтики повествования, забывает о разгуле, суете и шуме, доносящемся из бара. Правда, ее мать сказала, что она нравилась клиентам и была хорошей помощницей. Ну что ж, матери для того и созданы, чтобы предвзято судить о своих детях.
— Рад был вас видеть, — улыбнулся Паско, снимая телефонную трубку. В этот миг дверь опять открылась, и в бар вошел тучный румяный мужчина, точь-в-точь фермер из детской книжки с картинками. Это впечатление усиливалось парой сапог, выпачканных навозом.
— Эй, Лэкси, малышка, ты ли это? — Он был в явном восторге от того, что увидел ее. — Я так и думал, что нам сегодня повезет!
— Я только что вернулась с работы, мистер Ирншоу. Даже чаю не попила. А потом я буду занята.
— Свидание, да? — спросил фермер.
— Вы угадали, свидание.
— Что ж, я рад, что у тебя наконец появился молодой человек, — произнес Ирншоу с грубоватым добродушием, столь характерным для большинства северных крестьян. — Но пару минут ты, конечно, сможешь нам уделить? Иначе я скажу твоему бедолаге отцу, что уйду пить в «Корону».
Девушка, которая только что собиралась открыть дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен», очевидно, служившую входом в жилые помещения семьи Хьюби, взглянула на Паско — тот без зазрения совести подслушивал их разговор. Инспектор ухмыльнулся и чуть пожал плечами, что, по его мнению, могло сойти за жест солидарности со стороны молодого мужчины; в действительности это сильно смахивало на отеческий жест.
— Ну, хорошо, — согласилась Лэкси, ставя на пол свой портфель. — Пара минут для меня не время.
Ирншоу повел ее в бар. Вне себя оттого, что девушка вновь заставила его почувствовать себя стариком, Паско набрал свой номер.
Как и следовало ожидать, Элли была недовольна. И, не желая подливать масла в огонь, он солгал в ответ на ее вопрос: «Откуда он звонит?» Сказать: «Из лавки, тут неподалеку», показалось Паско менее оскорбительным, чем признаться, что он в пивнушке. К несчастью, дверь в бар открылась, и оттуда вырвались звуки оживленного разговора, звон стаканов, и, что хуже всего, развеселое бренчание расстроенного пианино, на котором кто-то с энтузиазмом наяривал «Счастливые дни снова вернулись».
— А это, видно, старый шарманщик пришел домой? — ледяным тоном произнесла в трубку Элли. — Когда ты намерен быть дома?
— Мне нужно вернуться в город за машиной… Ох, придется еще заскочить к Уилду. Он болен и не вышел на работу. Я долго не задержусь, особенно если у него грипп.
Он мог бы отложить этот визит, но с чувством вины вспомнил свои попытки отмахнуться от Уилда в субботу, когда тому очень хотелось поговорить с ним наедине. Потом уже возможности для подобного разговора так и не представилось, и Паско корил себя за невнимательность к Уилду.