Прах потерянных городов
Шрифт:
– Вот этим, – Ирма указала на валяющуюся возле его ног рогатку и мешочек с камушками.
Обалдевший мужчина поднял странное оружие:
– Этим?
– Да, – кивнула Ирма
Лицо мужчины стало вновь приобретать багровый оттенок. Он явно сдерживал себя, чтобы не навредить товару.
– Эмир?
– Еще минута, и я оторву ей голову, поэтому, если не хочешь терять прибыль, свои пять процентов…
– Но Эмир!
– Еще слово, и останешься пустой. И вообще, лясы точить нет времени, мне еще за тобой следы нужно заметать, на
– Ты что-то придумал, – совсем скисла Ирма, плетясь за мужчиной. Пять процентов ее явно расстроили.
– Да, кое-что уже придумал.
Такого дикого и страшного оскала Эва не забудет никогда. От убийственного взгляда ей стало страшно.
– Скоро увидимся, конфетка…
***
– Спасите! Помогите! Меня кто-нибудь слышит? А-а-а-а-а-а!
В злобном бессилии Эва ползала по пыльному полу, с титаническим трудом перемещая примагниченную ногу. Ослабленная и охрипшая, она распласталась на животе.
– Помогите…
Эва взглянула в окно, где уже давно на город опустилась ночь, посмотрела на яркий лунный диск и тихо заплакала. Совсем тихо, совсем незаметно, внутри, так, чтобы ее слезы никто никогда не видел. Такую слабость она не могла себе простить.
– Папа… я тебя вижу… – прикрыв глаза, Эва вспомнила отца, пытаясь мысленно до него дотянуться. Высокий, сильный, невероятно добрый, всегда уверенный в том, что и зачем он делает, невероятно любящий. Любящий свою дочь до безумия, как и она его. «Моя маленькая вселенная», так он ее называл, когда она была совсем ребенком, со временем стала просто малышкой, несмотря на то, что малышка повзрослела, и стала обижаться на такое обращение, он не переставал ее поддразнивать.
«– Малышка!
– Папа, я уже выросла, разве ты не видишь?
– Но Эва, ты всегда останешься для меня крохой.
– Ох, папа… – с упреком качала головой Эва.
Сейчас она отдала бы все на свете, чтобы услышать, то самое, «моя малышка».
– Папа… я найду тебя… – всхлипнув, она собрала последние остатки воли и доползла до стены, на которую и облокотилась.
В полной тишине, она не сразу поняла, что слышит плач. Очень горький и жалостливый, заунывный.
« Показалось?!»
Но плач не прекращался, возможно, если бы Эва не орала несколько часов подряд, как ненормальная, то давно его услышала бы.
Любопытство и переживания за ту, что так горько плакала, потянули Эву к окну.
– Эй, меня кто-нибудь слышит?
Секундная тишина, и вновь плач, только намного громче. Определив, что звук раздается из соседнего помещения, где, так же как и у нее, открыто окно, она высунулась наружу, насколько позволяла примагниченная нога.
– Эй, ты меня слышишь? – повторила Эва.
Снова затишье, которое продлилось неприлично долго, и испуганный шёпот в ответ:
– Кто ты, ты пришла мне помочь? – и столько надежды в тонком сломленном голоске, что Эве было сложно говорить правду.
– Нет.
– Значит, тебя тоже поймали траперы? –
– Эй, как тебя зовут?
– Амми, – тяжёлый всхлип, – а тебя?
– Эва, – ответила Эванжелина, пытаясь еще больше высунуться наружу, чтобы заглянуть в соседнюю комнату, но адское кольцо не позволяло.
– Амми?
– Что?
– У нас есть шанс сбежать?
– Разве ты этого не поняла, – горько усмехнулась собеседница, – сбежать от трапперов невозможно. Завтра нас передадут Архии, а там будут судить. Но… но… – дальше девушке было сложно говорить, и, собравшись, она на выдохе протараторила: – Только я ни в чем не виновата, я не знаю, за что меня поймали. Я просто гуляла в свой выходной. Меня схватили. Сказали, что я злостно нарушила закон, что должна за это поплатиться. Но я, правда, ничего такого не делала, истинно верю в наших создателей и живу в гармонии согласно правилам и уставам, даже мой принципал никогда не уличал меня в ином. Либо меня оклеветали, либо просто с кем-то спутали.
Теперь рыдания не прекращались минут тридцать. За это время Эва вновь попыталась избавиться от кольца. Полежала поперек подоконника, вниз головой, притом голова болталась на улице, и вглядывалась в бесконечную небесную пустоту.
Когда Амми перестала плакать, Эванжелинина ощущала невесомость и головокружение.
– Эва?
– А?
– А тебя за что поймали?
– А меня никто и не ловил, я сама пришла… в гости. Подумала, что скучно стало жить, вот и решила навестить ваш убогий городок. И знаешь, что-то мне не очень, думаю в скором времени свалить отсюда. Какие-то здесь все полоумные. Ну, кроме тебя, наверно, ты еще ничего, ну если бы не плакала, как лось, призывающий самку, то показалась бы совсем нормальной.
Эва услышала смешок, а потом заинтересованный голос:
– Ох. Не может быть, так ты дичалая? Значит, правда, вы существуете, –
Такое внимание к собственной персоне удивило, и Эва, перевернувшись на живот, полюбопытствовала:
– А что еще говорят про таких, как мы?
– Ну, я точно не знаю, – замялась Амми, то ли от страха, то ли и правда от незнания. – Говорят, вас много…
– Дичалых?
– Да!
Эва не удержалась от поддразнивания:
– Ммм…Ну да, целая куча.
– Куча? – похоже, сарказма Амми не уловила. – Значит, то, о чем шепчутся принципалы, правда… и дефектные на самом деле существуют.
– Чего-о-о? Дефектные?
– Ну, да, те, которые выказывают неуважение и пренебрежение тысячелетним традициям и правилам, которые сотворили для нас наши создатели. Они – черное пятно на белом лице нашего города. Чернь и безнравственность, которую в скором времени искоренят трапперы. – с какой-то пылкостью, даже гневом произнесла девушка.
Эва разочарованно протянула: