Праксис
Шрифт:
— У них все неплохо, — ответил Мартинес. — Они очень активно участвуют в светской жизни столицы.
— Вы уже подумали об их замужестве?
На этот раз врасплох был застигнут Мартинес.
— М-м-м… нет, — ответил он. — Пока ничего еще не придумал.
Я бы и не решился им что-нибудь предлагать, подумал он.
— У меня есть родственник, — начал лорд Пьер, — которому, как я считаю, женитьба пошла бы на пользу. Его тоже зовут Пьер, как и меня, поэтому мы называем его ПэДжи.
Мартинес прищурился.
— О которой из моих сестер
Лорд Пьер пожал плечами.
— Я полагаю, это не важно, лишь бы она обладала определенным достатком. И я полагаю, что ваш уважаемый отец сможет устроить нашего ПэДжи на Ларедо?..
В голове у Мартинеса зазвенели тревожные колокола.
— Может быть, вы расскажете о вашем ПэДжи поподробнее? — предложил он.
Лорд Пьер произнес немало теплых слов о лучезарной личности ПэДжи и его многочисленных житейских достижениях. Это был славный малый, внушающий любовь всем, кто с ним встречался. После многочисленных наводящих вопросов Мартинеса сделалось ясно, что этот ПэДжи почти что закончил университет и не избрал ни одного из двух поприщ, на которых пэры обычно делали карьеру, — ни военной, ни государственной службы. Он вообще не думал о карьере.
Выяснив это, Мартинес почувствовал, как кровь в его венах закипает от ярости. Этот родственник лорда Пьера был бесполезным глитом, растратившим свое наследство и вызывающим отвращение у всех близких своим поведением, а семье Мартинеса полагалось убрать его долой с глаз Н'гени — и, по-видимому, быть еще благодарными за такого знатного жениха. Упоминание о «достатке» и о необходимости устроить ПэДжи где-нибудь в провинции недвусмысленно указывало на то, что клану Мартинеса придется и дальше поддерживать этого типа, если он породнится с ними.
Мартинесу очень хотелось засунуть это выгодное предложение обратно в лорда Пьера, чтобы оно застряло в его превосходных зубах, но он только произнес:
— Очень хорошо, я поговорю с сестрами, но не знаю, готовы ли они уже к замужеству.
Лорд Пьер слегка нахмурился:
— Надеюсь, вы не доверяете им решать столь важные вопросы?
Первой мыслью Мартинеса было: «Будь ты их братом, ты бы запел иначе». Но вслух он сказал:
— В любом случае это будет решать мой отец. Я подробно изложу ему все обстоятельства вашего предложения.
— Да, может быть, нам стоит ввести ПэДжи в их круг. Они ведь часто устраивают приемы?
— Для своих знакомых, — ответил Мартинес.
Если лорд Пьер думает, что Мартинес сам приведет этого ПэДжи на вечеринку к своим сестрам, то он очень сильно ошибается. Нет, решил Мартинес, тебе придется пригласить нас сюда, ты слишком долго от этого отлынивал.
Лорд Пьер нахмурился сильней, но не успел ничего сказать — его прервал один из секретарей.
— Господин депутат, — произнес он, — прошу прощения, но я только что получил сообщение, что парламенту приказано быть на месте в полном составе к трем часам.
При этих словах и Мартинес, и лорд Пьер невольно подтянулись. На свете оставался только один имеющий право
— Отмените сегодняшний прием, — решительно произнес лорд Пьер. Вставая, он повернулся к Мартинесу: — Прошу прощения, милорд…
Мартинес тоже поднялся.
— Я все понимаю.
Было только одно дело, ради которого стоило сейчас созывать парламент, — объявление срока, к которому последний из великих господ намерен покончить с собой.
Выйдя из дворца, Мартинес направился вверх по склону, в сторону штаба. Он знал, что сейчас нужен там.
— Сорок один день, — сообщил Мартинес Суле. — Достаточно времени для того, чтобы новости дошли до самых дальних уголков империи, и еще останется дней двадцать на приготовления.
Сорок один — простое число, а шаа любят простые числа и все, что с ними связано. Мартинес помрачнел:
— Мне остается сорок один день на то, чтобы получить назначение получше, чем то, которое приготовил мне Эндерби.
Подумаешь, решила Сула. Неприятности вышестоящих офицеров редко вызывали ее сочувствие.
По крайней мере, у Мартинеса уже было назначение, пускай и не вполне его устраивающее. А вот у нее не было никаких перспектив после того, как она доставит яхту Блитшартса на верфи кольцевой станции Заншаа. Все ее знакомые во флоте остались на борту «Лос-Анджелеса», на Заншаа она не знала никого, кроме Мартинеса, да и с тем ни разу не виделась лично.
Ее могли куда-нибудь назначить, а могли и никуда не назначить — это зависело от прихоти корпуса.
Сула не стала отвечать Мартинесу. От нее до Заншаа было еще пятьдесят световых минут, и поддерживать на таком расстоянии нормальное общение было невозможно. Мартинес слал ей видеописьма, темы которых зависели от его настроения. Ее ответы были значительно короче, новостей при ее образе жизни было немного.
В голосе Мартинеса появились вкрадчивые интонации:
— Если у тебя есть какие-нибудь соображения о причине утечки воздуха с «Черного Скакуна», то, может быть, ты хочешь прислать мне дополнительный рапорт, помимо того, что я уже получил? А если хочешь проявить инициативу, можешь попробовать сама на месте расследовать этот вопрос. А то тут уже возбуждено несколько судебных дел из-за имущества Блитшартса.
«Да неужто?» — подумала Сула. Она невольно приподнялась с сиденья, перебирая возможные варианты.
— Похоже на то, что Блитшартс был банкротом и сидел по уши в долгах, — продолжал Мартинес. — Он ставил на гонки, и не слишком удачно. Его кредиторы уже в очередь выстроились, готовясь отобрать у него «Черного Скакуна», — похоже, что это была его последняя гонка. Теперь они атакуют корпус прошениями вернуть им яхту.
Но это вряд ли, казалось, говорила улыбка Мартинеса, ведь флот не привык расставаться со своей добычей.