Праксис
Шрифт:
Чен знал, что обычно корабли держатся плотным строем, позволяющим командующему сохранять с ними связь, и что в определенный момент строй "рассеивается", чтобы противнику было сложнее попасть по мишенями. Он также помнил, что его зять, капитан Мартинес, разработал новую тактику, основанную на более раннем разделении кораблей и маневрировании по каким-то мудреным математическим формулам. Лорд Торк, как и другие консервативно настроенные офицеры, противился этим веяниям.
— Дофаг развратил Кангаса! — заявил Торк. — Дофаг, развращенный Мартинесом, сам применял
— Основной флот брал числом, — заметил Пеццини. — Кангас пошел другим путем. Корабли разделились, каждый сам за себя.
Чен молчал. "Битва давно закончилась", — напомнил он себе.
Противники мчались навстречу друг другу, быстро сокращая расстояние. Между ними сталкивались ракеты и вспыхивали расширяющиеся шары раскаленной плазмы. На радиоволнах царила неразбериха. Неожиданно изображение наксидов пропало из-за разрыва снаряда, скрывшего их от сенсоров на кольце Антопона. Но в промежутке между несущимися флотами все чаще мельтешили взрывы, плазменная завеса становилась шире и плотнее.
Наконец Основной флот полностью влетел туда и исчез, стертый невидимой рукой.
— Чёрт! — воскликнул Пеццини.
Остальные молчали. Даже Торку было нечего сказать.
Раскаленная завеса начала остывать и рассеиваться, постепенно превращаясь в голографический рой разлетающихся светлячков, и, корабль за кораблем, появился сбрасывающий скорость Основной флот, удаляющийся от планеты.
Лорд Чен считал уцелевших. Один, два, три… пять. Восемь! Десять!
Десять кораблей Основного флота сближались друг с другом, направляясь к тоннелю, который унесет их в направлении Зарафана.
И ни одного наксида.
— Мы их уничтожили! — выпалил лорд Чен. — Победа!
— Чертов Кангас! — сказал Торк. — Будь он проклят! Потерял два корабля!
Вскоре на "Галактике" получили доклад командующего флотом Дофага. Основной флот уничтожил восемь вражеских кораблей, потеряв два собственных.
Один из них был флагманом. Лорд Кангас погиб, обеспечив Основному флоту его единственную победу.
Утром все старшины получили приглашения на аперитив с новым капитаном за час до ужина. По флотским правилам отказываться было не принято, и они не отказались. Последнее подтверждение пришло через несколько минут после рассылки приглашений.
"Вот он, момент истины. Драматическая развязка", — подумал Мартинес.
Унтер-офицеры явились в столовую почти одновременно: круглолицый Гобьян с роскошными усищами, стриженный под горшок Строуд, дородная Франсис, задерганный худышка Чоу. Некоторых удивило присутствие Марсдена с планшетом в руках.
Гости выстроились по старшинству, и самые старшие оказались рядом с Мартинесом во главе стола. Гулик по правую руку, напротив старший кок Яу, дальше Гобьян и Строуд — одни шикарные усы против других, а за ними Чжан и Ньямугали. В дальнем конце — разжалованная Франсис.
Мартинес оглядел унтер-офицеров. Франсис, серьезная и сосредоточенная, смотрела куда угодно, но не на капитана. Яу выглядел так, словно его
Мартинес поднял бокал. Бледно-зеленое вино плескалось в хрустале Флетчера, отбрасывая хризолитовые блики.
— За Праксис, — сказал капитан.
— За Праксис, — откликнулись гости и выпили.
Мартинес, глотнув вина, сел. Остальные последовали его примеру, включая Марсдена, устроившегося за отдельным столиком и приготовившегося записывать встречу. Он взял стило на случай, если в запись разговора придется вносить правки.
— Наливайте себе вина, — пригласил Мартинес, кивнув на стоящие на столе хрустальные графины. — Разговор будет длинным, не хочу, чтобы у вас пересохло в горле.
С дальнего конца послышался одобрительный шепот, к вину потянулись несколько рук.
— Разговор будет долгим, — начал капитан, — потому что он, как и в прошлый раз, об отчетности.
Гости дружно замерли, а затем так же дружно вздохнули.
— Если хотите, вините Флетчера, — сказал Мартинес. — У него был очень своеобразный стиль управления. На проверках он спрашивал и ожидал мгновенных ответов, но никогда не требовал документации. Не смотрел журналы 77–12 и не поручал этого никому другому.
Мартинес взглянул на свой бокал и легонько поправил его, поставив на воображаемую разделительную полосу, проведенную по комнате.
— Вся проблема с отсутствием документов в том, — сказал он, не отрывая глаз от хрусталя, — что люди особого склада видят в этом возможность обогатиться. — Он почувствовал, как слева напрягся Яу, а справа вздрогнул Гулик.
— Потому что, — продолжил Мартинес, старательно подбирая слова, — в конце концов капитан Флетчер знал только то, о чем вы ему докладывали. Если всё было в порядке и звучало правдоподобно, как он мог узнать, обманывают его или нет? Особенно если речь идет о флотских стандартах эксплуатации оборудования. Политики веками сетуют на эту «пустую трату денег», но Совет Флота настаивает на повышенной прочности, и думаю, он прав.
— Но это означает, — объяснил он, — что старшины, могли бы, с небольшим профилактическим ремонтом, сохранять оборудование в рабочем состоянии гораздо дольше, чем положено. — Он впервые поднял глаза и заметил, как удивленно и задумчиво смотрит на него Строуд, явно меняя уже сложившееся мнение. Франсис, чьи седые волосы частично скрывали лицо, уставилась в пустоту перед собой. Чоу, кажется, рассердился.
Гулик побледнел. Мартинес видел, как на его шее бьется жилка. Поймав взгляд капитана, старшина потянулся за бокалом и сделал большой глоток.
— Если продлить срок жизни старого оборудования, — сказал Мартинес, — и знать, кому продать новое, то можно выручить много денег. К примеру, продажа вентиляторов, холодильников и насосов даст хорошую прибыль. Все знают о качестве флотской техники — надежная, неприхотливая, прочная. И новенькая, только что из упаковки.
Мартинес взглянул на угрюмую Франсис.