Праксис
Шрифт:
— Отставить сообщение, лейтенант Фалана, — сказал Мартинес.
Сула и так справляется.
Как обычно.
Его план тоже удался. Он изолировал вражеский звездолет и стрелял по нему, пока тот не исчез во вспышке плазмы.
Вновь ударили ракетоносцы. Два наксидских гиганта, зацепленные взрывом товарища, так и не выстрелили, но залпы других оказались довольно сильными и на несколько минут отвлекли внимание капитана.
Когда вновь появилась возможность взглянуть на экран, Мартинес увидел, что Сула со всей эскадрой исчезла
Сула просчиталась. Уничтожив два вражеских корабля, она направила эскадру к остывающему, как она думала, участку плазменной завесы, рассчитывая, что сможет разглядеть оттуда противника. Но наксидский залп, вынырнув из горячей части плазменной стены, попал под контрудар прямо у нее на пути. Она летела к раскаленной, непроницаемой, расширяющейся плазменной сфере, и знала, что вскоре ослепнет вместе со всей эскадрой.
Было не видно ничего, кроме пылающей преграды, но "Уверенность" продолжала получать данные от других эскадр и с разведывательных катеров. Угрозы пока не предвиделось, но всё равно оставались белые пятна, к тому же ситуация могла поменяться в любой момент.
Сула всё больше раздражалась из-за белых пятен на радарах. Она дала залп по раскаленному участку, надеясь, что ракеты прорвутся сквозь неизвестность и попадут в противника, возможно, влетающего в облако с другой стороны.
Точно. Шанс есть.
На миг она подумала о рассеивании — настоящем, когда корабли разлетаются на максимальное расстояние друг от друга. В этом случае меньше вероятность погибнуть, прорываясь сквозь плазму, но, выйдя из шара, они растеряют все преимущества Тактики Призрака.
Она отказалась от идеи. Лучше попытаться побыстрее проскочить плазменный шар.
Сула приказала ускориться до десяти g. Разгоняться начали сразу. "Уверенность" стонала от перегрузок. Сулу опять душила невидимая рука. Показатели радиации росли вместе с температурой обшивки.
В глазах потемнело. На лицо легла подушка. Наверное, Сула закричала.
Мгновение спустя тьма рассеялась. Сула парила под удерживающей сетью. В наушниках настойчиво гудело. Во рту стоял привкус железа.
— Принимаю командование кораблем, — сказал голос. С опозданием Сула поняла, что это первый лейтенант Хэз.
Кто-то дотронулся до ее руки, коснулся шеи. Она попыталась отбиться.
— Вы в порядке, миледи? — В голосе Икухары звучала паника.
Сула оттолкнула его. Она услышала, как зазвенела амортизационная клетка, когда он отскочил от прутьев.
— Экран! — сказала она. — Выйти из виртуала!
Бескрайнее пространство виртуального космоса сменилось приглушенными огнями тесной рубки. Икухара, неуклюже двигаясь в скафандре, парил над ее ложем. На лице отражалось беспокойство, смешанное с легким испугом.
В воздухе между ними пролетело что-то темное, круглое и блестящее, как шарики из детской игры.
— Что, черт возьми, происходит? — спросила Сула.
— Ускорение
При боевой тревоге состояние здоровья команды постоянно проверялось сенсорами в подшлемнике. При угрозе жизни — кровоизлиянии в мозг, резком скачке давления или сердечном приступе — принимались меры, заданные соответствующей программой. Если в бою или на учениях это случалось у рядового, бедняге оставалось лишь посочувствовать, но угроза здоровью офицера могла отключить двигатели.
— Чье здоровье? — спросила Сула. Как только представится возможность, она вышвырнет больного с корабля протирать штаны в канцелярии, желательно на самой дальней планете.
Икухара скривился, словно у него прихватило живот.
— Ваше, миледи. Давление так подскочило, что…
— Ясно, — прервала Сула. — Идите на место, теперь я в порядке.
— У вас кровь из носа, миледи.
Она поднесла руку к лицу и почувствовала влагу. От носа отделился красный пузырь и присоединился к уже парящей в рубке эскадре идеальных шаров. Сула чувствовала, что и по глотке бежит кровавый поток.
— Я справлюсь. — Она посмотрела на экраны. — Хэз!
— Да, миледи.
— Включить двигатели! Что за безумие вырубать их во время битвы, ради всего святого?
Она нащупала бумажный платок в кармане ложа.
— Такова программа, миледи.
— Включение двигателей через пятнадцать секунд, миледи, — доложил инженер первого класса Маркиос.
— Ускорение три g. — Сула прижала платок к носу.
— Я принял командование, миледи, — сказал Хэз в наушниках. — Ваше давление всё еще…
— В норме, и вы не командуете, — ответила Сула. — Три g, двигатели.
— Так точно, миледи, — послушно сказал Маркиос.
Сула увеличила экран с биопоказателями и отметила, что давление быстро приходит в норму. Сердце пока испуганно билось, но удар ей не грозит.
С ней уже случалось такое, при Первой Магарии. Сула сердито подумала, что у нее что-то не в порядке с сердцем или сосудами и она не сможет переносить тяжелые перегрузки.
И не сможет оставаться на службе.
Двигатели включились и зарычали. Капли крови градом посыпались вниз, забрызгивая скафандр.
Перегрузки волнами накатывали на амортизационное ложе. Опять повысилось давление, но не критично.
На экране загорелись новые значки. Она увеличила их и увидела всплеск излучения, а затем второй.
Где-то, в непроницаемой пелене плазменного пузыря, ракеты нашли свои цели.
Мартинес затаил дыхание. Из раскаленной плазмы и распавшейся материи, скрывших Семнадцатую эскадру на несколько рвущих нервы минут, вышло лишь шесть, а не девять кораблей. Взгляд на круговые траектории, продиктованные Методом Мартинеса, показал, что в построении есть пустые места. Кажется, Сула потеряла треть звездолетов.