Практическое руководство по злу
Шрифт:
И моё тело подчинилось. Даже когда я кричала внутри, моё тело подчинилось. В толпе воцарилась тишина, когда генерал Разоряющая взобралась на виселицу и жестом приказала своим легионерам продолжать. Потянули за рычаги, земля разверзлась под пленниками, и двадцать пять кэллоу умерли от перелома шеи. Тысячи людей стояли во Дворе, но можно было услышать, как упала булавка. Легионеры отвязали трупы, как только последний из них перестал дёргаться, позволив им упасть в люки, и подтолкнули вперед второй ряд пленников. Я читала их лица одно за другим, слишком ошеломлённая, чтобы быть должным образом испуганной. В середине очереди стояла стройная белокурая девушка с серыми глазами. Элиза. Наши глаза встретились, и на её лице промелькнуло узнавание, за которым последовала мольба. Боги, простите меня. Я не знала. Ты должна мне поверить, я не знала. Прошло мгновение, и прекрасное лицо исказилось отвращением. Она сплюнула на землю,
Генерал Разоряющая снова взмахнула рукой, и она умерла.
Толпа испустила долгий вздох, и все было кончено. Десятки тысяч людей стояли во Дворе Мечей, окружив менее двухсот легионеров, но, когда последний труп упал под виселицу, они начали расходиться. Запуганные, как и я.
— Мы уходим с полуденным колоколом, — спокойно сказал Блэк. — Возвращаемся в казармы.
Не сказав больше ни слова, он поскакал прочь, и его закованный в сталь конь повиновался невысказанным командам своего хозяина. Я оцепенело поплелась прочь, ноги сами понесли меня подальше от Двора. Не важно, куда именно, главное, чтобы не здесь. Не знаю, как долго я бродила, чтобы в конце концов оказаться в тупике. Больше никого не было видно. Я прислонилась к стене, уткнувшись лбом в грубо обтёсанный камень. Я медленно опустилась на колени, радуясь боли от раны, когда моё тело вытянулось. Я очень, очень устала. Более двухсот миль отделяло меня от дома, и внезапно я осознала, как одинока на самом деле. Окружённая людьми, которые ненавидели меня, людьми, которых я охотно оставила бы на растерзание монстрам.
И вот теперь я здесь, даже без защиты Имени, за которое променяла свою душу.
Сухое рыдание сдавило горло, и я медленно покачнулась, закрыв глаза. Я сама сделала это с собой, воображая себя умной, думая что у меня всё под контролем. Для меня всё было похоже на сон. Один красочный абсурд за другим: Имена, видения и претензии. Материал, из которого были сделаны легенды. Может быть, поэтому это далось мне так легко — я не могла поверить в реальность происходящего, поэтому относилась как к сказке. Я подшучивала над злодеями, которые пропитывали кровью страницы учебников истории, как будто я была равной, а не муравьём, которого они могли раздавить без раздумий. Одного воспоминания о том, как я разговаривала в первый вечер, было достаточно, чтобы кровь застыла у меня в жилах — теперь, когда я знала, что разговаривала с зеленоглазым существом, с которым встретилась во Дворе, а не с вялым злодеем, с которым, как я думала, столкнулась.
Теперь уже не верилось, что это сон. Не тогда, когда в ушах остался хруст, с которым шеи кэллоу ломаются под веревкой. Слёзы покатились по моим щекам, и я позволила им быть.
Если это не стоило того, чтобы плакать, то что тогда?
Том I / 014 : Злодей
— Все уроки, которые стоит выучить, написаны кровью.
– Императрица Ужаса Торжествующая, Первая и Единственная Её Имени
Мы направились в Атер. Я заставила себя проснуться для уроков фехтования и продолжила чтение, но с самого Саммерхолма я не сказала Блэку ни слова. Поля окружали нас со всех сторон, фермы и луга простирались так далеко, насколько хватало глаз: большинство из них были пусты. Фермеры, казалось, знали, что приближается имперский отряд и избегали нас.
Я проводила вечера в тишине, глядя на закрытые книги и думая о городе, который только что покинула. Я совершила ошибку. В том, как я отреагировала в день повешения, были вещи, которые меня беспокоили, и у меня не было для них реального объяснения. О, я испытывала отвращение большее, чем могла выразить словами. Я и раньше отнимала жизни, но узнать о жертвах было совсем другое. Я убивала ради справедливости, когда никто другой не был готов отстаивать ее. Я убивала в бою, когда мои враги не оставляли мне другого выбора.
То, что трое заключённых, независимо от причины, по которой оказались в камере смертников, были убиты, как скот, чтобы сохранить мне жизнь, всё ещё вызывало у меня тошноту. Они умерли не ради великой цели, они умерли ради меня. Отдав свою кровь, подобно животным. Об их смерти никто не просил, и это была не моя вина, но тем не менее я несу ответственность за случившееся.
Что же касается виселиц… теперь, когда накал страстей миновал, я поняла, что они были обречены на смерть. Рыцарь был прав — они совершили предательство, пощадить их означало бы ослабить имперскую власть и выпустить на свободу шайку заговорщиков, уже участвовавших в убийстве Губернатора. Однако эта мысль не распространялась на сочувствующих, которые умерли, как и зачинщики. Сколько людей в Потерянной Короне на самом деле были частью Сыновей Стрегеса? Группа была небольшой и малоэффективной
Не помогало и то, что прошлой ночью я сама чуть не лишилась жизни, а проснувшись, участвовала в массовой казни. Мои руки дрожали, когда я думала о том, как близка была к смерти в ту ночь — медленно истекала кровью на полу, когда герой уходил. Если бы он был хоть немного более осторожным, просто немного менее уверенным, что моя рана убьет меня…
Я сделала глубокий вдох и взяла себя в руки. Мысль о том, чтобы снова ввязаться в драку, вызывала у меня ужас, и я ненавидела каждый миг тех событий. Шёпот толпы в некотором смысле отрезвил меня. Несмотря на всё, через что я прошла, даже сейчас воспоминание об услышанном причиняло боль. Я думала, что готова к тому, что люди назовут меня предательницей, и пошла на это, зная, что они будут считать меня таковой, но действительно пережив это, я поняла, что могу быть кем угодно, только не предателем. Какая-то часть меня хотела отделиться от происходящего, доказать, что я не предаю землю, которую хочу спасти.
Разговор с Мечником не давал мне покоя. «Как ты можешь оправдывать свою работу на этих тиранов?» — спросил он. Тогда я отмахнулась от него, как от очередного героического идиота, но… я нахмурилась. Там не было никаких но. Не должно быть никаких но. Почему один-единственный разговор с человеком, к которому я не питала ни малейшего уважения, так потряс меня? Он даже не привёл каких-то серьёзных доводов. Лишь банальности о королевствах и знамёнах — сентиментальная логика, которую может использовать тот, у кого нет веских аргументов. Здесь было что-то такое, чего я не понимала. Я до сих пор не могла почувствовать своё Имя, и в последний раз это было после того, как я отпустила героя — они были связаны, в некотором роде. Я провалила какое-то испытание: моя Роль каким-то образом обнаружила, что я не справляюсь.
Меня обожгло то, что единственным человеком, с которым я могла бы это обсудить, был Чёрный Рыцарь, но я просто не могла — одного вида этого человека было достаточно, чтобы наполнить меня холодным гневом. Трижды его голос становился странным, когда он отдавал приказы. Трижды я повиновалась, независимо от своих собственных желаний. То, как небрежно он подчинил моё собственное тело, я никогда не прощу — никто не умеет быть таким злопамятным, как кэллоу.
Дни шли один за другим, а я всё копалась в книгах. Как оказалось, большинство из них были хрониками. Праэс был в полном беспорядке до того, как была объявлена Империя: на севере было не менее четырёх королевств сонинке, сражавшихся друг с другом за землю, а в Голодных Песках племена пустыни жестоко убивали друг друга из-за вечной нехватки ресурсов. Больше всего они ненавидели друг друга: тагребы часто совершали набеги на самые южные королевства сонинке, крали всё, что попадалось под руку, а остальное сжигали. Тогда племена гоблинов в Серых Гнездилищах были не более чем маячащим на заднем плане присутствием, хотя они уже ковали железное оружие, когда все остальные ещё использовали бронзу. В те дни кланы были силой, с которой приходилось считаться: люди легко обходили их, боясь огромных орд зеленокожих в степях, которые обрушивались подобно потоку смерти каждые несколько десятилетий.
Впрочем, чтение было слабым развлечением, и напряжение росло с каждым днём. К тому времени, как мы добрались до Благословенного Острова, оно стало почти невыносимым.
Бесплодная скала посреди реки Васалити была самой дальней цитаделью Миезан на континенте, предназначенной стать плацдармом для вторжения в Древний Кэллоу до того, как Лисерианские войны внезапно положили конец этим перспективам. С тех пор он сотни раз переходил из рук в руки, но массивный каменный мост, соединявший остров с землёй с обеих сторон, до сих пор оставался нетронутым, как свидетельство превосходства Миезанской инженерной мысли. Древний форт превратился в огромный замок после падения Императрицы Ужаса Торжествующей, когда королевство Кэллоу наконец объявило его своим. До Завоевания это была крепость-храм ордена Белой Руки — одетых в сталь паладинов, охранявших восточную границу Королевства. На протяжении веков они были чумой для Империи, совершая набеги даже за пределы Зелёного Простора. Среди кэллоу до сих пор ходили песни о временах, когда отряд паладинов оставил труп генерала праэс прямо у Девяти Врат Атера, в качестве наглядного предупреждения против планов Запада.