Практика заботы. Ритуал, благополучие и старение в сельской Японии
Шрифт:
Я не планирую подробно обсуждать здесь самоубийства среди пожилых жителей сельской местности. Я только хочу показать глубину отчаяния, до которого доходят некоторые из них. Вопрос, почему это происходит, если многие пожилые люди в сельской местности живут в идеализированных семьях из нескольких поколений, приводит к другой важной проблеме: существует ли связь между японской семейной системой и ощущением отчужденности среди пожилых сельских жителей? Я думаю, да. Но перед тем, как обратиться к этой теме, необходимо уделить больше внимания тому, как японцы концептуализируют семью.
Социальные связи: семья и друзья
Семье (конкретнее – системе корневой семьи) посвящены многие исследования по японской культуре, осуществленные как японскими, так и зарубежными специалистами по социальным наукам. Эта тема занимает важное место в антропологических работах по Японии [Aruga 1954; Brown 1968, 1980; Hamabata 1990; Ochiai 1997; Traphagan 2000а]. О природе иэ (корневая семья) ведутся серьезные дебаты, которые
Центральное значение корневой семьи как основной формы семейной организации ведет свою историю с 1898 года, когда Гражданский кодекс Мэйдзи распространил семейную систему, которая использовалась внутри класса самураев, на все население, потребовав, чтобы все были зарегистрированы в соответствии с принадлежностью к корневой семье [Lock 1993: 87]. Термин, используемый для обозначения корневой семьи, иэ, включает в себя целый комплекс концептуальных и физических проявлений: семью, домохозяйство (понимаемое как единица проживания, которая может включать в себя как родственников, так и неродных людей, например, слуг) и сам дом. В работе 1930-х годов Эмбри описывает, в частности, фермерское домохозяйство так, что это остается релевантным и для современного общества:
Здесь живет вся семья, здесь же в буцудан (буддийский альков) обитают духи предков, здесь, в одном из черных от копоти углов кухни, присутствуют домашние божества удачи, Эбисусан и Дайкокусан. Есть здесь и семейные боги, охраняющие кухню, колодец и туалет соответственно [Embree 1964 [1939]: 89].
«Черный от копоти угол кухни» исчез из современных фермерских домов, но предки и семейные боги (такие как Суйдзин, божество колодца) часто по-прежнему обитают рядом с членами семьи, являясь частью домохозяйства. Действительно, корневая семья с точки зрения времени не ограничена настоящим, но представляет собой исторически заданный центр континуума для – и включая – живых и мертвых родственников по прямой линии, преимущественно кровных, унаследованную и приобретенную собственность, а в некоторых случаях и определенную профессию, передаваемую из поколения в поколение. Не единокровные отношения тоже могут быть частью корневой семьи, например в случае усыновления [Трафаган 2022]. Континуум поддерживается через наследование, порядок которого рассчитывается в рамках семейной системы, отдающей предпочтение принципу мужского первородства и наследования статуса главы домохозяйства. Порядок наследования обычно определяется по мужской линии: старший сын – или какой-либо другой из сыновей в том случае, если старший не хочет или не может принять наследство, – становится главой домохозяйства и семейной фермы или бизнеса (если таковые существуют). В отсутствие в семье лица мужского пола, который бы на законных основаниях и добровольно вступил в наследство, в домохозяйство может быть принят мукоё:си (мужчина не из семьи, которого выбирают в качестве наследника). В прошлом в таких случаях часто могли усыновлять двоюродных братьев, но в современном обществе, скорее всего, это мужчина, готовый отказаться от своей фамилии и перейти в косэки (семейный реестр) жены. Важно отметить, что у этой тенденции существуют исключения, как показал М. Ёсида [Yoshida 1997] в своем исследовании матриархальных домашних предприятий (гостиниц) в городе горячих источников, где собственность и семейный бизнес передаются по женской линии.
Эта система правопреемства и наследования важна для понимания процесса старения в современном японском обществе, поскольку пожилые японцы с ранних лет воспитывались с ожиданиями, что, когда состарятся, один из детей мужского пола вместе со своими супругой и детьми будет жить с родителями, не давая им чувствовать себя одиноко и, когда придет время, обеспечивая уход по мере необходимости. Акико Хасимото [Hashimoto 1996] отмечает, что в Японии определенная степень зависимости пожилых людей от своих детей и легитимна, и в некоторых отношениях ожидаема. Эта легитимная зависимость вносит свой вклад в идею, распространенную и среди молодых, и среди пожилых людей, что сыновняя почтительность часто нагляднее всего проявляется в совместном проживании, хотя интерпретация этой идеи в качестве хорошей или плохой значительно
Устойчивость корневой семьи в качестве идеального паттерна семейного проживания усиливает ощущение социальной дистанции у пожилых людей, живущих в сельской местности. Они могут оказаться не в состоянии достичь такой жизни в старости, какую они ожидали, будучи вынужденными жить в одиночестве или вдвоем с супругом/супругой, поскольку их дети переехали в другие районы Японии и не могут или не хотят возвращаться из-за работы и обязанностей по отношению к своей нуклеарной семье. Ощущение одиночества и изолированности часто приписывают тем старым людям, которые живут одни. В этой ситуации часто винят изменения в структуре японской семьи. Когда я спросил Сакамото Хироси, мужчину, которому было от 60 до 69 лет на момент нашей беседы, почему в Японии такой высокий уровень самоубийств среди пожилых людей, он прямо обвинил в этом сдвиг в сторону каку кадзоку (нуклеарная семейная структура):
На мой взгляд, есть как минимум две причины [почему много самоубийств среди пожилых].
Во-первых, движение в сторону нуклеарной семьи создало ситуацию, в которой старики чувствуют себя лишними. Они воспитывались в других идеалах относительно того, какой должна быть семья, и чувствуют, что не вписываются в ту семейную структуру, которая распространена сейчас. В прошлом у стариков было много друзей в округе и людей, на которых они могли положиться. Такого уже нет в современном мире. Старики чувствуют нацукасий (ностальгия) по прошлому, и им кажется, что они не вписываются в современную культуру. Из-за того, что они чувствуют себя лишними, им кажется, что нет смысла жить.
Во-вторых, раньше, если кто-то в округе заболевал, соседи ему помогали, но это больше так не работает. Тем, у кого нет друзей поблизости, может расхотеться жить.
Наконец, как мне кажется, свой вклад в рост числа самоубийств вносит разница в благосостоянии. Если кто-то смотрит вокруг и видит, что у других людей лучше дом, больше денег, живут они вместе со своими детьми и внуками, он чувствует, что ему одиноко и грустно. Эта печаль от жизни может приводить к самоубийствам среди пожилых. У других есть то, чего нет у них, и они решают, что нет причин жить. Я думаю, такое особенно распространено среди пожилых людей, которые живут одни.
Остается открытым вопрос, насколько соответствует истинному положению дел то, как Сакамото объясняет причины высокого уровня самоубийств среди пожилых людей. Как я показал в своей другой работе [Трафаган 2022], отсутствие совместного проживания с остальными членами семьи в некоторых случаях приводит к увеличению зависимости от сверстников в плане социальной поддержки. В большинстве жилых районов существуют ро:дзин курабу (клубы стариков), которые дают возможность пожилым людям регулярно общаться с друзьями и со знакомыми своего возраста. Более того, нуклеаризация семьи необязательно означает, что пожилые оказываются катастрофически далеко от своих детей и внуков. Дети вместе с собственной нуклеарной семьей часто живут рядом со своими родителями (может быть, даже в одном доме со старшим поколением, но в разных жилых зонах).
Однако с точки зрения эмического подхода взгляды Сакамото указывают на тенденцию интерпретировать высокий уровень самоубийств и другие проявления аномии среди пожилых людей как связанные с социальными изменениями – в виде сдвига от семейной структуры из трех поколений к нуклеарной семье и соответствующему увеличению изоляции и отчужденности стариков как от семьи, так и от сверстников. Сакамото считает современное общество отчужденным в своей основе, поскольку изменение ценностей и условий жизни сделало людей менее зависимыми друг от друга, чем это было в прошлом. Раньше старики в случае нужды могли опираться и на семью, и на сверстников. Теперь у них нет никого, на чью помощь было бы легко рассчитывать. Другими словами, по мнению Сакамото, вместе с изменениями в структуре семьи произошла и потеря социальных связей пожилых людей со своими сверстниками. Это привело к увеличению изоляции и одиночества стариков.
В 2000 году была введена программа страхования на случай кайго хокэн (длительный уход), и с тех пор появляется все больше государственных сервисов для пожилых людей, часть из которых направлена на создание условий для общения стариков со сверстниками и уменьшения ряда трудностей, возникающих из-за одиночества. Например, в Канегасаки существует 20 помощников по дому (их количество удвоилось за последние пять лет), которые приходят туда, где живут пожилые пары, одинокие пожилые люди или те, кто прикован к кровати либо имеет значительные проблемы со здоровьем, требующие постоянного внимания. Кроме того, доступны сервисы доставки еды, есть помощь по ремонту дома, «охотники за снегом», которые помогают убирать снег, и различные информационные встречи и групповые мероприятия, такие как походы фурэаи («соприкосновение»), которые собирают вместе людей с ограниченными возможностями.