Практикантка доктора Соболева
Шрифт:
— Ты не звонил.
Карие глаза напротив раздраженно сверкнули. По покрытым двухдневной щетиной щекам Соболева прокатились желваки.
— Ты тоже, — Сергей подался к Вознесенской, опираясь ладонью о дверной косяк прямо над Любиной головой.
Улыбаться ей захотелось сильнее.
— Два дня не звонил, — с укоризной прошептала Люба, лаская взглядом склоненное к ней мужское лицо.
— Полтора. Ты тоже, Люб, — поправил Сергей тише.
Его теплое дыхание, когда говорил, щекотало кожу, порождая трепет внутри. Люба сама не заметила, как
— А хотел? — почти беззвучно спросила.
Сергей шумно выдохнул. Помолчал, блуждая нечитаемым взглядом по её запрокинутому к нему лицу. И левый уголок его губ медленно пополз вверх, обозначая кривую улыбку.
— Очень, — тихо ответил.
Его карие глаза сверкнули иронией. Но и такой пронзительной теплотой, что нельзя, нереально просто было удержаться и не расплыться в улыбке в ответ. Люба и не удержалась. Заулыбалась безоблачно и счастливо, сгорая от нахлынувшей легкости.
— Я тоже очень, — призналась одним губами.
Сергей в ответ улыбнулся шире, уже открыто, наклонился и быстро Любу поцеловал. Вроде бы оторвался, выпрямился, но потом опять подался к ней, целуя уже дольше.
— Всё, Любаш, спать пошли. Давай, на лестнице жду.
Люба, кивнув, уже было собралась закрывать дверь, как позади послышались тяжелые шаги. Чёрт…Сам вышел. Не к добру…Кинула быстрый настороженный взгляд на Сергея. Внутри тревожно екнуло. Соболев медленно отвёл глаза от Любиного лица и посмотрел поверх её головы.
— Любань, что у тебя тут? — требовательный бас Коли ударил в спину, заставляя обернуться. Успела только заметить, как на "Любань" Сергей плотнее сжал челюсть.
Умом Вознесенская понимала, что ничего такого не происходит, но неудобно стало разом перед всеми. И перед Сергеем за присутствие Коли. И почему-то перед Колей за наличие в её жизни Сергея. Воздух в прихожей очевидно и противно затрещал напряжением. Она знала, что Коля на ссору с удовольствием нарвется, а вот как Сергей поступит, предугадать пока не могла. И это больше всего нервировало. Выдохнула и излишне бодро защебетала, сама не заметив, что в поисках опоры, нащупала локоть Соболева и вцепилась в него мёртвой хваткой.
— Коль, познакомься, это Сергей, мой… — тут Люба запнулась.
Чёрт его знает, как Соболева прилично обозначить, особенно, когда варианты "молодой человек" с " парнем" не лезли на Сергея Ивановича ни при каких обстоятельствах. Есть ещё "мой мужчина", но тоже как-то…Люба внутренне скривилась. Пафосно и пошло одновременно, особенно в свете того, что она это бывшему мужу говорит.
— Со мной она, — коротко вставил Сергей, избавляя Вознесенскую от дальнейших мучений.
— А-а-а… — протянул Коля, и так посмотрел, словно мысленно присвоил заведующему гордое звание "бессмертный", — Николай. Муж её.
И руку протянул, заменив ей слово "бывший".
— Бывший, — вежливо подсказал Соболев и крепко, от души пожал.
Так
— Рад познакомиться. Ну, что, Люб, пошли? — Соболев повернулся к кусающей губы Любе.
— Куда пошли? — пророкотал, насупившись, Николай.
— Спать пошли. Поздно уже, — пояснил Сергей и дернул на себя едва успевшую обуться Вознесенскую. Громко крикнул куда-то вглубь квартиры, — Сашка, пока.
И ступил за порог. Коля задышал тяжело и шумно, смотря на обнаглевшего соперника исподлобья. Сжал большие кулаки, оплетенные набухшими венами, сделал шаг вперед. Внутри у Любы противно панически звякнуло. Она отпрыгнула к Соболеву, чуть не сбив его с ног.
— Спокойной ночи, Коль. Утром приду.
И с размаху хлопнула дверью, мигом скрывшей ошалевшее от неожиданности лицо бывшего мужа. Грохот эхом отпружинил от гранитных стен парадки. Сергей перевёл на Любу свой обычный насмешливый взгляд.
— Сурово ты, Люб…
Соболев покачал головой, якобы сокрушаясь, и, крепко обняв ещё не полностью отошедшую от своего поступка Вознесенскую за плечи, повёл к лифтам.
До квартиры добрались молча. Эмоциональный откат, обычный после нервного напряжения, опустился Любе на плечи, придавливая к земле и утяжеляя шаг. Говорить не хотелось. Оборванные мысли о тщетности бытия и о том, что всё проходит, даже любовь, и всё притупляется, даже сильная боль, мелькали в голове, заполняя образовавшуюся внутри пустоту. Сергей тоже, казалось, ушел в себя, о чем-то задумавшись. Карие, всегда такие внимательные, глаза смотрели будто сквозь, мимо и глубже разом.
Поворот ключа, тихий скрежет дверного замка, щелчок выключателя, горячая ладонь на пояснице, мягко и настойчиво подталкивающая к спальне. Кот, подбегающий к ногам и начинающий отчаянно о них тереться. Всё до боли знакомо и всё как будто в первый раз — так остро Люба воспринимала каждое мгновение. Так по-новому оценила его. Есть будущего — нет…И вдруг стало всё неважно…Она только что равнодушно хлопнула дверью у самого носа человека, которого очень любила когда-то…А сейчас осталась только легкая, приправленная раздражением, симпатия да гора общих, таких разных, воспоминаний…
Кто сказал, что и с Сергеем так не будет? Может, у них нет ничего, кроме этой ночи…И хотелось вдруг запомнить, удержать в себе это состояние глупой, нелогичной, отрывающей от земли влюбленности. Именно влюбленности — не любви. Не осознанного, одобренного умом чувства, а той нервной эйфории, замешанной на гормонах и инстинктах, на запахах, полуулыбках, взглядах и прикосновениях, которая владела ей. Когда и думать нормально не можешь, и обижаешься на глупости, и смеешься невпопад, заразительно и громко…Ей тридцать пять. Возможно, больше так уже никогда не будет…