Праматерь: Перерождение наемницы
Шрифт:
— Жалкий эльф… Думал, что все всегда будет под твоим контролем? Не-ет…
— Мерзкий демон… — он вытер кровь со своего лица и обратно начал нападать на меня. Но раз за разом его откидывала обратно.
Но внезапно он выдернул какого-то бессознательного солдата с морозного отряда и приставил меч к его горлу. Плохо. Он закрыл себя этим стражем. Прямые удары не помогут. Что ж… Плетью выхватила стража с рук эльфа, параллельно стягивая путами тьмы руки последнего, что бы хоть немного ослабить захват.
— Глупый, глупый эльф… Ты заплатишь за все что сделал
— Только вместе со мной! — прорычал эльф и притянул меня за шиворот к себе, каким-то образом разорвав путы…
— Аха-ха-ха-ха! Конечно, сладкий… Только вместе с тобой! Бездна, открой же свои двери!!!
Тьма, которая расползалась по всей столице, образовала провал в глубины загробного мира, в Бездну. Эльф, до которого наконец дошло что к чему, пытался хоть за что-то зацепиться, но бессмысленно, в Бездне нет ничего, это пустошь. А я поддалась потоку и закрыла глаза, принимая свой конец. Да, именно такого конца я и достойна…
Не знаю сколько прошло времени, но… я очнулась. Пошевелиться не получилось, но даже так, просто осмотрев то, что доступно взгляду, поняла что я в Межмирье. И рядом на утонченном троне сидела Тьма.
— Проснулась наконец. Я думала ты очнешься раньше. Признаться честно, я не ожидала, что ты сумеешь открыть врата в Бездну, да еще и столько.
— Я… — говорить было трудно и больно, как и двигаться. — Я… Монстр?
— Монстр? Разве монстр пожертвовал бы своей жизнью ради тех, кто ему совершенно чужд? Или монстр будет клясться жизнью ради чужих детей? Полагаю, что нет. Ты совсем не монстр, дитя мое… — она села на колени и погладила меня по лицу. По щеке скатилась слеза. — Ты герой, благородный воин, что ради справедливости пойдет на все. Я горжусь тобой. А темный пантеон тебе от всего сердца благодарен.
Потом из-за трона вышли Судьба, Смерть и Миха. Они с Тьмой встали у меня в ногах и поклонились мне.
— Мы благодарим тебя, за спасение детей наших, земель наших и мира нашего, за что даруем тебя жизнь и возвращаем силу. Отныне и навсегда, мы в долгу пред тобой. И посему мы нарекаем тебя Праматерью, защитницей демонического рода.
Затем ко мне подошла Судьба, нежно, по-матерински, улыбнулась и вложила в руку золотую нить. Коснулась лба и меня куда-то унесло каким-то течением. Я снова уснула.
Праматерь
Когда проснулась, обнаружила, что нахожусь в какой-то комнате. Первым делом попыталась пошевелиться, уже не больно и чувствуются все конечности, и уже потом оглянулась. Судя по балдахину с серебряной отделкой, я во дворце. Его отстроили? Сколько же я тогда спала? Подняв голову, увидела Алю, которая тихо напевала себе под нос колыбельную и качала люльку с двумя младенцами. Она родила двух прекрасных, одаренных мальчиков. Не знаю как я это поняла, но их ждут великие свершения.
— Аля… — я позвала ее шепотом, но она резко вскинулась, с секунду меня разглядывала и со слезами на глазах крепко обняла.
— С-Саша-а-а…
— Тише, дети проснуться… Тише, теперь все будет хорошо. — Я еще долго сидела ее гладила по спине, а она тихо всхлипывала. — Аль, сколько я спала?
— Восемь месяцев… Восемь долгих месяцев ты неподвижно лежала в этой треклятой кровати. Но теперь это не важно. Ты проснулась и это главное. Сиди тут, я позову горничных что бы помогли тебе и схожу позову Его величество Бренниуса.
— Бренн… уже величество?
— Еще какой! Нет что бы работать, сюда нос свой постоянно сует… — она все так же мило бурчит.
Пока сидела ждала горничных, подошла к детям. Сильные, милые лисята. Интересно почему лисы, если отец волк? Не-ет, это непростые лисы, это девятихвостые лисы-демоны- кицунэ. Удивительно, я про таких только читала в японской мифологии. Пока я рассматривала детей, пришли три горничных, одна заправила кровать, вторая открыла шторы, а третья пошла набирать ванну. Когда они втроем вернулись, я повернулась к ним, но они тут же пали ниц передо мной… А вот сейчас не поняла.
— Встаньте.
— Д-да, ваше п-преосвященство! — какая синхронность… И почему преосвященство?
— Будьте добры, подвиньте зеркало к окну. — две из них сразу подбежали к напольному зеркалу, а третья осталась на месте, сверля пол взглядом.
Когда я подошла к зеркалу, то немного выпала в осадок. Я стала немного выше; несмотря на то, что пролежала целых восемь месяцев не двигаясь, фигура была в отличном состоянии; волосы стали намного длинней и поменяли цвет на черный с золотыми прядями; черты лица стали немного мягче, но все еще оставались хищными; зрачок стал крестообразным, радужка от внешнего края алая, а ближе к зрачку — золотая; цвет энерговен на наростах стал золотым, и сами наросты стали больше и легкой спиралью завились вверх; переход на ногтях теперь был от черного к золотому. Кем они меня там нарекли? Праматерью?
В комнату вошла Аля с каким-то подносом, который она сразу выронила, разбив какие-то склянки, и Бренн застыл изваянием в дверях, этим мешая недовольному Дариусу войти. От звона разбитых склянок проснулись и заплакали дети, я дошла к ним, легонько коснулась лба. Они перестали плакать и наоборот радостно захихикали.
— Бренн… Это у меня глюк, или тут стоит Праматерь? — Аля шепотом обратилась к Бренну. А я же вальяжно умастилась в кресле.
— Не-а, у вас просто коллективная шизофрения и вы видите меня прекрасную.
— Да вы пройдете или нет?! Я ни черта не вижу! — начал вопить Дар.
— Зато тебя прекрасно слышно, Октозавр.
— Саша… — выдохнул Бренн. — Саша… Саша. Саша! — он ринулся к креслу, упал перед ним на колени и обнял меня за талию. По вздрагиванию плеч поняла, что он плачет, поэтому я легонько гладила его по спине. И вот в комнату наконец зашел Дариус, а за ним его жена Адолфа с ребенком на руках. В комнате повисла неловкая тишина.
— Дариус, а ты когда ребенка-то успел заделать? Не помню что бы ты хоть раз о ней рассказывал.