Праотец Мосох
Шрифт:
Во-первых, льяловская культура на территории междуречья Оки и Волги считается пришлой. Д. А. Крайнов, к примеру, родиной льяловцев считал территорию Русского Севера и Карелии, откуда они расселялись в разных направлениях, в том числе, и в Волго-Окское междуречье. Причем наиболее вероятно, что в данном случае «имело место не массовое переселение, а постепенное проникновение отдельных групп разнокультурного северного населения и смешение его с поздневерхневолжским, в результате чего образовалась новая, собственно льяловская культура, сочетавшая как пришлые, так и местные элементы»{335}.
Во-вторых, «на примере погребений из Сахтышских стоянок отчетливо прослеживается преемственность
В-третьих, «краниологическая серия, датируемая волосовским временем, в значительно большей степени проявляет сходство с носителями верхневолжской культуры. По всей вероятности, удельный вес пришлого населения (представители льяловской культуры) в Верхнем Поволжье в неолитическое время был невелик, что и обусловило возвращение в энеолите к исходному антропологическому типу (выделено мной — К.П.)»{337}.
В-четвертых, что самое главное, «описанные краниологические особенности (ослабленная горизонтальная профилировка верхней части лица, сильная профилированость среднего отдела лица и сильное выступание носа), сформировавшиеся на обширной территории Восточной Европы, оказываются чрезвычайно стабильными и прослеживаются у населения более поздних исторических эпох (выделено мной. — К.П.)»{338}.
Чтобы получить зрительное представление о людях волосовской культуры, читатель может обратиться к антропологическим реконструкциям, изображенным на иллюстрациях к книге «Неолит лесной полосы Восточной Европы (антропология Сахтышских стоянок)»; в Сети она размещена в библиотеке IQlib по адресуВолосовцы выглядят как ярко выраженные европеоиды.
Как бы там ни было, но наличие некоторой лапоноидной «примеси», к тому же полученной населением Восточной Европы от древнейшего населения Европейского Севера, лично меня нисколько не повергает в смущение. По словам проф. А. Г. Кузьмина{339}, в Европе в послеледниковое время наряду с кроманьонским типом довольно широко был распространен и лапоноидный тип{340}. Он занимал значительное место не только в северных районах Европы, где он сохраняется до сих пор (лопари), но и в приальпийской области, а также кое-где на территории Франции и Испании. А. Г. Кузьмин также указывает на «ясно прослеживаемые, например, в кельтских языках уральские элементы», которые «могут отражать очень древние контакты индоевропейцев с ветвью уральской группы языков»{341}.
Более всего меня интересует преемственность основного восточно-европейского антропологического типа и его древность. Как я понимаю, данная преемственность начинается, как минимум, с мезолита, т. е. с «доэтнических» времен и уходит во времена более поздние, чем время существования волосовской культуры. Т. е. волосовское население послужило основой для последующей эпохи (фатьяновская культура). Что же касается антропологического влияния лапоноидов на неолитический восточно-европейский тип, то оно, как следует понимать, явилось локальным и весьма незначительным. Так, исходный расовый тип тех же волосовцев не был изменен. Кстати говоря, лапоноиды относятся к европеоидной расе, во всяком случае по классификации поляка Я. Чекановского (1882–1965){342}
Видный итальянский антрополог Р. Биассутти в своем монументальном труде «Расы и народы мира» (1953 г.) относил к европеоидам лопарский тип (лаппиды), а также уральцев и айнов (преевропиды). В. В. Бунак классифицировал лопарей как субарктический раздел европеоидов{343}, Ж. Монтадон («La race, les races», 1933 г.) выделял в составе большой европеоидной расы малые лапоноидную и айнскую расы и т. д.
Сейчас посмотрим на антропологический тип носителей культуры ямочно-гребенчатой керамики, которая ранее считалась финно-угорской по умолчанию, а ныне причисляется к таковым с определенной осторожностью.
Т. И. Алексеева указывает, что «физический тип этого населения (культуры ямочно-гребенчатой керамики. — К.П.) не оставляет сомнения в восточных связях. Об этом убедительно свидетельствует уплощение лицевого отдела черепа, уменьшение угла выступания носа, уменьшение лобно-поперечного указателя и относительное увеличение высоты орбит. В то же время, антропологические характеристики наиболее ярких представителей населения культуры ямочно-гребенчатой керамики, известные по Ладожской стоянке и Караваихе, характеризуются очень высоким черепом, что является признаком, типичным для европеоидного населения мезолита и неолита лесной зоны Восточной Европы, и совершенно не типичным для представителей монголоидной расы. Думаю, что это наблюдение заставляет сделать предположение о проникновении монголоидных черт в Восточную Европу в более раннее время, чем неолит»{344}.
Первое замечание. Что подразумевается под «восточными связями» и словами «проникновение монголоидных черт»? Данные утверждения маловразумительны, тем более что «проникновение монголоидных черт» Т. И. Алексеева относит, как минимум, к мезолиту, а по утверждению одного из крупнейших антропологов современности В. В. Бунака «древнейшие монголоидные черепа лесной зоны Сибири относятся ко II тыс. до н. э. и происходят из Забайкалья. Распространение монголоидных охотничьих племен по таежным пространствам от Лены до Уральского хребта могло закончиться значительно позже»{345}.
Существование уральской общности датируется временами неолита, с V по III тыс. до н. э., как это было указано выше. Впрочем, B. C. Патрушев, также упомянутый выше, утверждал, что «время существования единой прародины уральских народов условно можно датировать VIII–IV тыс. до н. э.», но даже эта, причем весьма условная, датировка за рамки неолита не выходит. Здесь, кстати говоря, следует отметить, что разделение на мезолитические и неолитические культуры идет не по абсолютной шкале времени, а по степени культурного развития. В неолите появляется производящее хозяйство. Некоторые племена проживающие сегодня в глухих районах Амазонии в неолит не перешли до сих пор.
Второе замечание. Дело в том, что к мезолиту (и ранее, к палеолиту) относится существование ностратической лингвистической общности, родиной которой опять же называется Восточная Европа{346}. Время начала распада единой ностратической общности датируется обычно около XI–X тыс. до н. э. В. Н. Даниленко утверждает, что «окончание ностратической этноисторической эпохи более или менее точно совпадало с завершением эпохи мезолита и, таким образом, датируется примерно X тысячелетием до н. э.»{347}. Лингвистическая ностратическая общность, как правило, отождествляется с большой европеоидной расой{348}, о чем было упомянуто еще в предисловии.