Пращуры русичей

Жоголь Сергей

– Чего ты нас то спрашиваешь как нам жить, коли ты за нас уж порешил всё, за нас, да за родичей наших, что в утренней битвы головы сложили, – выкрикнул кто-то из толпы.

Ходота проигнорировал эти слова, и продолжил речь.

– Все мы, испокон веку жили умом своим, вечевым правлением, так и сегодня не варягам нами править.

– Те варяги, по призыву к нам пришли, по велению князя нашего Гостомысла, – снова послышался тот же самый голос, – Теперь князя ждать остаётся, придёт Рюрик, вам смутьянам головы порубит, да и нам под это дело достанется.

На этот раз Ходота не решился игнорировать сказанное.

– Гостомысл стар уж был, вот разум

его и помутился. На что нам пришлые князья, когда у нас своих вдоволь, вот гляньте, – купец легохонько подтолкнул вперёд Вадима, который стоял всё время от него по правую руку. – Вот Вадим Храбрый, наш союзник, победитель русов. Он ли не из рода древнего и знатного, не ему ли мы песни и сказания посвящали, ну чем он нам не князь.

Ропот прошёлся по рядам новгородцев, Ходота, незаметно подал сигнал своим людям, и они плотнее сомкнули ряды вокруг заговорщиков.

– Вадим воин конечно знатный, но коль он Гостомыслов наказ нарушил, то недостоин он князем быть, – раздался голос с другого конца площади.

Только сейчас все смогли разглядеть говорившего. Стоящая толпа подняв на руки новоявленного оратора, одобрительно зашумела.

– Богумил это, жрец! – пролетело над площадью.

– Гостомысл нашим князем по праву был, он по воле божьей и преемников себе назначил – внуков своих, сынов Умилиных. Такова была воля его. Мы новгородцы, потому Рюрику роту на верность и принесли, что он, а никто другой, Гостомыслом назван был, – голос жреца был тонок и слаб, но его слова разносились вокруг, словно старик не говорил, а кричал. – А эти, – Богумил ткнул пальцем в Вадима и его окружение. – Завет князя умершего нарушили, так пусть же покарают их боги, скоро, скоро придёт расплата.

Ходота со злостью махнул рукой, и его люди, расталкивая толпу, бросились в сторону, откуда вещал жрец.

Но толпа сомкнула ряды, и пока воины Ходоты, протиснулись к тому месту, откуда говорил Богумил, того там уже не было. Толпа продолжала роптать, и опасаясь народной расправы, Вадим, Ходота, и их приспешники покинули вечевую площадь.

Оставалось лишь ждать, когда придёт Рюрик.

– Велю по всем дорогам и тропам людям своим пройтись, коль не найдём княжича беглого, не сносить нам голов, – обращаясь к Вадиму, прошептал на ходу Ходота. – А ты воевода, думай, как град от русов оборонять станем.

В ответ на это Вадим лишь молча кивнул, он понял, что сделал неверный выбор, и решил готовился к худшему.

Глава третья. Похищение

1

Рюрик часто вспоминал отца. Пусть эти воспоминания были смутными и расплывчатыми, но образ, который врезался в память маленькому княжичу, дополненный рассказами матери казался светлым и прекрасным. Каждое слово, сказанное Умилой о павшем муже, казалось было наполнено каким-то глубоким чувством уважения, восхищения и гордости. Была ли это любовь, в то время Рюрик этого не знал, но сейчас, когда он вырос, познал горечь расставаний и потерь он знал, знал твёрдо – Умила любила, любила мужа той чистой и преданной любовью, которой может любить женщина-мать, родившая троих детей.

В юном возрасте люди влюбляются и страдают от пылких чувств, которые в большинстве своём основаны на привязанности и страсти, рассуждал Рюрик, настоящая же любовь, это самоотверженность, основанная на благодарности. Если любишь, то сделаешь всё для того, что бы предмет твоей любви обрёл истинное счастье. Именно поэтому он – старший сын погибшего

руянского князя должен был позаботится о том, кто после смерти любимой жены остался единственным, по настоящему дорогим, ему человеком. Игорь, его сын, его наследник, первый рюрикович должен в будущем занять его место, что бы род сокола правил, правил долгие века. И именно отец Рюрика подсказал князю, как нужно позаботится о сыне. Так же как Годлав позаботился о жене и трёх своих сыновьях, Рюрик позаботился о безопасности Игоря.

Хоромы, в которых содержался юный княжич, были построены неподалёку от городской стены, поэтому тайный ход, который вырыли под землёй, был не таким уж и длинным. Лаз не был заметен глазу и был тщательно укрыт даже от случайного людского любопытства. Рюрик позаботился о том, что бы пленники-рабы, рывшие подкоп, выходящий за пределы городских стен, не смогли о нём никому рассказать. Для того, что бы править, порой нужно быть жестоким. Люди Лучезара, которому в своё время князь поручил сделать тайный лаз, убили рабов-землекопов и ночью тайно, утопили их тела в глубоких водах Ильмень-озера. Те самые наёмники из балтов – Витаут и Гинта, лишь они знали о тайне новгородского князя помимо Лучезара и самого Рюрика. Уезжая в Старую Русу, о проходе было сообщено ещё и Страбе, новоиспечённому боярину князя, которому было поручено обеспечивать заботу о юном княжиче.

Тогда, уезжая с войском в Старую Русу, Рюрик ещё и не знал, что именно благодаря своей предусмотрительности и идее, которую он перенял от отца, он спасёт сына, да и, пожалуй, самого себя от страшных бед и несчастий.

Не сделай он этого, всё ведь могло обернуться по-другому.

2

Они вышли на поляну, поросшую прибитой дождями пожухлой травой. Темные, желтовато-бурые листья падали с деревьев, и точно маленькие кораблики плыли, уносимые водами небольшого лесного ручейка, разделявшего поляну надвое. Страба присел на старую корягу, торчащую из воды, что бы перевести дух. Ноги его гудели, было видно, что грузный боярин вовсе не привык к подобным переходам. Отряхнув с ладоней мягкий сырой мох, он вытер вспотевший лоб и огляделся, лесная глушь казалась бесконечной.

– Долго ещё нам так плутать? – проворчал недовольный Страба. – Трое суток уж по лесам блудим, не пойму, почему нельзя в деревеньку какую зайти, купить лошадей, да по дороге ехать.

Вышедший на поляну Гинта опустил на землю Игоря, и с пренебрежением посмотрел на ворчливого попутчика. Несмотря на то, что последние несколько часов они с Витаутом поочерёдно несли молодого княжича на руках, ни тот, ни другой, не проявляли признаков усталости.

– Лучезар велел по лесу идти, чтобы себя не выдать, – произнёс Витаут равнодушно. – Он предупредил нас, что если в городе начнётся смута, мы должны бежать, лесами, так как за нами, возможно, будет погоня.

– И идти мы должны именно в этом направлении, и не удаляться слишком далеко от дороги, – продолжил пояснение второй воин-балт.

Страба в ответ только хмыкнул, эта неразлучная парочка уже порядком стала его раздражать.

– Тупоголовые служаки, Лучезар сказал, Лучезар велел, точно псы цепные, кого хозяин велит облаять – облают, а кому велит лизать руки, станут лизать, – подумал боярин.

Сам-то Страба не таков, эти за свою службу лишь плату да пропитание имеют, а он из дружинников в приказчики, из приказчиков в бояре, так то. Став княжьим мужем Страба свои хоромы заимел, прислугу завёл, наложниц, теперь он богат, да важен.