Правда и вымыслы о кремлевском некрополе и Мавзолее
Шрифт:
Члены правительства сказали, что решение окончательное, пересмотру не подлежит. Собравшись с мыслями, профессор попросил оборудовать вагон установками для обеспечения максимального микроклимата и специальными амортизаторами для ослабления вредных воздействий на стыках рельсов и уменьшения естественной вибрации вагона; нужен также специальный гроб.
На сборы дали сутки; предупредили Б. И. Збарекого и просили предупредить его сотрудников, что все должно храниться в полном секрете.
Были тщательно (насколько позволяло время) продуманы все детали переезда, и продолжения научной работы в эвакуации. Специальный
Ночью, накануне эвакуации, Мавзолей посетил И. В. Сталин. Как вспоминал бывший кремлевский чекист А. Т. Рыбин, Сталин молча постоял у саркофага, глядя на лицо Владимира Ильича. Потом медленно обошел вокруг саркофага. И тихо сказал, как бы говоря сам с собой (по словам А. Т. Рыбина, у Сталина была такая привычка):
— Под знаменем Ленина мы победили в гражданской войне. Под знаменем Ленина мы победили этого коварного врага.
Поздним вечером спецпоезд покинул Москву. Его вели машинисты — лейтенанты государственной безопасности Н. Н. Комов и М. П. Ерошин. В одном вагоне покоился Ленин, в других ехали взвод охраны, медики, работавшие над созданием нового, более совершенного саркофага, обслуживающий персонал, их семьи. О пункте назначения знали только двое: Б. И. Збарский и начальник поезда капитан государственной безопасности К. П. Лукин.
…За окнами поезда мелькали березы, дубы, потом пошли ели и сосны. Казалось, родная природа встала в тысячекилометровый почетный караул… А навстречу ехали воинские эшелоны, зачехленные пушки, танки. На запад, на защиту Отечества.
В ленинском вагоне несли почетный караул красноармейцы Г. Игнатов, П. Гапоненко, Д. Коняхин, Ф. Паутов, А. Саввинов и другие. Их ставили на пост разводящие младшие сержанты Н. Корнуков и В. Жерин. Часовые сменялись каждые два часа.
Позже Б. И. Збарский рассказал об этом драматургу А. Штейну, который записал его воспоминания:
«Збарский не смыкал глаз, ночь была бессонная.
Для того чтобы войти в вагон, где покоился Ленин, нужно обязательно остановить состав — вход был только снаружи… Каждый толчок на стыках рельсов отражался на лице Бориса Ильича. Впервые через шесть часов после выезда он согласился на предложение начальника поезда Лукина остановить поезд.
Дали команду. Поезд замер на глухом полустанке. Борис Ильич вышел на перрон и вошел в ленинский вагон.
Проверив действие амортизаторов и установок для нужного микроклимата и убедившись, что ничего не нарушено и все благополучно, он благодарно взглянул на Лукина…
Таких остановок за всю дорогу было три или четыре».
…3 июля первому секретарю Тюменского горкома партии Д. С. Купцову позвонил и по ВЧ из Москвы. Звонил, вспоминал он через много лет, то ли комендант Кремля генерал Спиридонов, то ли помощник Сталина Поскребышев.
— Товарищ Купцов, к вам прибудет на днях очень ответственный объект. Наша просьба, чтобы встретили и оказали всяческое содействие.
— Какой объект? — спросил Д. С. Купцов.
— Товарищи приедут, вам скажут. Будьте все эти дни в городе, не отлучайтесь.
В то время в Тюмень широким потоком прибывали эвакуированные предприятия и организации. И Д. С. Купцов
В начале июля 1941 года начальник НКГБ на Тюменском отделении Свердловской железной дороги С. А. Блохин вызвал к себе капитана госбезопасности П. Д. Ведерникова.
— Тебе поручается, — сказал он, — чрезвычайно ответственное задание с соблюдением строжайшей государственной тайны: подготовить три паровоза для спецрейса из Тюмени в Свердловск и обратно. Осмотри их с комиссией депо, подпиши акты.
Бывший помощник машиниста, питомец Томского электромеханического института инженеров транспорта П. Д. Ведерников был единственным чекистом Тюменского отделения Свердловской железной дороги с дипломом инженера-путейца. Поэтому обеспечить безопасность следования спецпоезда и его прибытия в Тюмень поручили ему.
«Я дал команду работникам депо, — вспоминал майор в отставке П. Д. Ведерников, — выделить три паровоза марки „ИС“. Первый — так называемый дозорный — пойдет с охраной на перегон вперед. Второй — основной — повезет вагоны, в одном из которых покоился Ленин. Третий — замыкающий — пойдет с охраной на перегон сзади. Так делалось всегда при следовании спецпоезда».
Члены комиссии и П. Д. Ведерников проверили паровозы и подписали акт об их техническом состоянии. Естественно, они не знали, что предстоит локомотивам.
Мастера-путейцы осмотрели весь 350-километровый участок железной дороги Тюмень — Свердловск. Проехали на дрезине с приборами: дефектоскопами, фиксирующими трещины в рельсе, и другими, показывающими расширение или сужение колеи сверх допустимых размеров. Для обеспечения полной безопасности движения все стрелки были «зашиты» на костыли и закрыты на замки. В результате ни с одной из боковых веток ни один состав уже не мог въехать на основную магистраль, по которой должен был проследовать спецпоезд. Это исключало возможность случайного столкновения, аварии. Весь 350-километровый участок пути по обе стороны полотна был оцеплен войсками и милицией.
«Утром 7 июля мне в горком позвонил начальник горотдела НКГБ Козов, — вспоминал Д. С. Купцов.
— С вокзала вам не звонили?
— Нет, — говорю.
— Сейчас позвонят.
Действительно, позвонили. Звонил капитан Кирюшин, прибывший с „очень ответственным объектом“ из Москвы. Сказал, чтобы я захватил с собой председателя горисполкома и ехал на вокзал.
Спецпоезд стоял в безлюдном тупике. Вдоль вагонов ходили несколько военных в форме погранвойск — охрана.
Я, председатель горисполкома Загриняев и начальник городского отдела НКГБ Козов поднялись в салон-вагон. Нас встретил красивый, элегантный мужчина в штатском. Представился:
— Профессор Збарский.
В феврале 41-го года я был в Москве делегатом ХVIII партийной конференции. Мы, делегаты, посетили Мавзолей. Товарищи мне сказали, что работами по бальзамированию Ленина руководит профессор Борис Ильич Збарский.
Поэтому, когда мужчина представился, меня словно током ударило. Я сразу понял, что за поезд прибыл к нам. Какая большая ответственность легла на нас!
— Прошу ознакомиться, — сказал Збарский и показал решение Политбюро ЦК партии за подписью Молотова об эвакуации тела Ленина в Тюмень. И сразу предупредил: знать об этом должны только три человека — я, Загриняев и Козов.