Правда людей
Шрифт:
За размышлениями время пролетело незаметно. В полдень за мной заехал Гоман, который уже успел заскочить к себе в квартиру и собрать некоторые вещи, и я спустился вниз.
Паша выглядел бодро, румянец во всю щеку, а на лице улыбка. Влияние природы сказалось на нем благотворно, и я этому был рад. Хрена ли бы бухать? Большое дело хотим провернуть, так что пьянству бой.
— Как дела? — спросил я Пашу, пожимая ему руку.
— Нормально.
— Что в лесу?
— Отрыли пару учебных блиндажей и подготовили несколько схронов, начинаем тренировки. Лесники и местные жители пока не беспокоят. Видимо, думают, что мы реконструкторы или поисковики. Глушь, никто и ничем особо не интересуется. Да и вообще, народ отучили совать
— Вот и ладненько.
Закинув сумку на заднее сиденье, я запрыгнул в салон, и мы поехали в Наро-Фоминск. Сначала туда, а затем Паша помчится обратно в Луховицкий район. Пока выбирались из столицы, не разговаривали, не до того, слишком плотный поток машин, а когда выехали на федеральную трассу Москва-Киев, Гоман расслабился и стал напевать под нос какой-то марш.
— Что это? — поинтересовался я.
— Песня, еще дореволюционная. Ее русские солдаты в окопах Первой Мировой часто пели.
Паша вобрал в грудь воздух и стал напевать, что для него совсем не характерно:
"Хей, славяне, наше слово Песней звонкой льется, И не смолкнет, пока сердце За народ свой бьется. Дух Славянский жив навеки, В нас он не угаснет, Беснованье силы вражьей Против нас напрасно. Нашу речь нам вверил Бог наш, На то воля Божья! Кто заставит нашу песню Смолкнуть в нашем поле? Против нас хоть мир весь чертов! Восставай задорно. С нами Бог наш, кто не с нами — Тот падет позорно!"Гоман замолчал и я кивнул:
— Бодрая песня. Под статью два — восемь — два отлично подпадает. Чистейший национализм.
— Ага! — Паша усмехнулся. — Тем, кто сейчас у власти, она, словно нож под сердце.
— Ладно, — сказал я, — про песни можно разговаривать долго, но это потом. Сейчас о деле.
— Готов, — Гоман шутливо приложил к голове два пальца. — С чего начнем?
— С того, кому из первой партии бойцов можно доверять.
— Рано об этом говорить, — Паша поморщился. — Только начали.
— Время не ждет, дружище. В ближайшую неделю кое-что нужно сделать. Работа не сложная, так что пойдет как проверка для новичков.
— С кровью?
— Да.
— И смерти будут?
— Летальных исходов постараемся избежать.
— Ну, если так, то выделить можно троих. Двое у Лопарева и один у меня.
— Кто именно?
— Лапоть, Гней и Рубило.
Прозвища, они же позывные, говорили мне больше, чем фамилии. Я напряг память, пролистнул пару страниц и вспомнил тех, кого упомянул Гоман. Два студента, как ни странно, будущие историки и крепкие парни, и один приземистый отчаянный подросток с улицы, которого подобрал Иван Иваныч.
— Значит, эти трое самые лучшие? — уточнил я.
— Да. Резкие и самостоятельные, но что такое дисциплина понимают.
— Отлично. Завтра привези их к Ольшанскому. Попробуем всю текучку
— Эдик с нами?
— Думаю, нет. У него забот хватает, не станем отвлекать.
— А чем именно займемся?
— Для начала на соседей Ольшанского посмотрим. Затем контрабасов, которые наших камрадов прижимают, накажем. Ну, а потом смотаемся в Москву и поговорим с одним шибко хитрым врачом, который просроченными медикаментами торгует.
— А успеем все за пару дней?
— Должны.
— Эх! — Гоман покачал головой. — Как бы нам не залететь.
— Если все по уму делать, то проскочим. Это раньше, когда милиция была, и в ней профессионалы работали, трудно было, а сейчас, несмотря на компьютеры, базы данных и видеокамеры, избежать тюрьмы легко. А все почему?
— Почему? — Паша кинул на меня косой взгляд.
— Потому что система сгнила. Начальники на самом верху спускают вниз грозные приказы: "усилить контроль", "принять меры", "противодействовать разгулу преступности" и "обуздать криминалитет"; а их никто не боится и не слушает, ибо внизу, как и наверху, работа в полиции воспринимается как бизнес. Разумеется, это не касается всех. Где-то, наверняка, есть честные полицейские, но их настолько мало, что на общем фоне они кажутся белыми воронами, которых остальная стая забивает словно чужаков. Это как с девяностых годов началось и продолжается до сих пор. И по этой причине я уверен, что нас никто особо не ищет, а если даже и попадем в поле зрения какого-нибудь шибко глазастого чувака с погонами, то проблему скорее решат деньги, чем стволы. Да что я тебе это говорю!? Ты и сам все понимаешь.
— Да, понимаю.
Гоман со мной согласился. Так оно и есть. Рыба гниет с головы и причина того, что в стране плохо с законностью, надо искать там. Ведь как оно было? Менты ловили преступников и стояли один за другого горой. Потом перестройка и на страну накатила криминальная волна, которая была выгодна нынешним олигархам. Служители закона попробовали задавить бандитов. Да куда там. Поймали одного, другого, третьего, а прокуроры, которые хотели жить и сладко кушать, отпускали преступников. Потом ментам запретили носить оружие, и они остались один на один с проблемами, а у многих семьи. Ну и что в итоге? Спустя два десятилетия МВД потеряло практически всех более-менее квалифицированных специалистов, и на смену участковому Анискину, знатокам и прочим майорам Прониным, пришли бизнесмены в погонах, решатели проблем и крышеватели ларьков-магазинов. Таким людям легче кого-то отдубасить и повесить на случайного человека чужое преступление, чем бегать по улицам, копить оперативный материал и разрабатывать настоящих злодеев. Это правда и понимание того, кто на стороне противника, придавало мне дополнительные силы.
Впрочем, что-то я разошелся. Сгнила не только милиция, которая стала полицией. Гниет само общество, а проблемы МВД это только следствие главной, которую надо решать. И решать ее придется не кому-то со стороны, не инопланетянам, не дяде Сэму из-за океана, не Путину, который на все забил и кайфует по жизни, а нам. Самым обычным людям, которые пока еще живут в стране, которую считают своей родиной.
Глава 10
Подмосковье. Осень 2013-го.
Поздним вечером два сержанта контрактной службы, если по-простому, контрабасы, прошли КПП 1-го гвардейского мотострелкового Севастопольского Краснознаменного ордена Александра Невского полка. Одетые по гражданке крепкие двадцатипятилетние мужчины с барсетками в руках, один смуглый и чернявый, а другой курносый и светловолосый, огляделись, закурили и небрежной походкой уверенных в себе людей направились к автостоянке.
— Куда едем, ребята? — спросил сержантов выскочивший им навстречу водитель такси.