Правда о баптистах

Павлов Василий Гурьевич

«Я, коренной житель села Косяковки Таращанского уезда Киевской губернии. Служил я волостным писарем в селе Чаплинке того же уезда, в 7 — 8 верстах от села Косяковки. Осенью 1871 года приехал в Чаплинку Герасим Балабан за получением паспорта, так как он проживал в Херсонской губернии. Слух прошел, что он штундист, о чем, конечно, узнал поп, с которым я жил в дружбе, да еще попадья, она кумовала у меня. Поп просил меня и волостного старшину задержать Балабана для того, чтобы с ним мог поговорить и увещевать его, как овцу своего стада. Просьба попа была уважена, и он приглашал Балабана каждый день на беседу в волость, каковая беседа была всегда в моем ближайшем присутствии, и я ретиво наблюдал за речами, как одного, так и другого, также и за текстами Священного Писания, которые указывал Балабан попу, и часто ставил его в тупик. Так продолжалось собеседование не менее месяца, и я признал в моей душе правду на стороне Балабана, и к нему склонилась моя душа

и жена моя тоже. Наконец поп официально заявил начальству об арестовании Балабана, и в волость последовала бумага о невыдаче Балабану паспорта, впредь до особого распоряжения. После этого я стал ближе к Балабану, чем к попу. Часто мы с ним беседовали из Священного Писания. Наконец и Другие люди стали вступать в разговоры с Балабаном и убеждаться в справедливости его слов, так что по вечерам у нас начались собрания в отдельных домах. Многие приглашали Балабана к себе на дом для беседы, и все жаждали этого. Потом Балабан просил меня о выдаче ему секретным образом проходной дней на 15 в Херсонскую губернию, чтобы взять оттуда славянскую Библию с ссылками.

Все это было сделано, и у нас начались открытые собрания, куда стекалась масса народа. А поп уже не рад был, что задержал Балабана, и хотел бы освободить его, но было уже поздно. Таким образом, Балабан прожил в Чаплинке целую зиму. Поп, заметив, что я подружился с Балабаном, сделался для меня из друга врагом и начал ходатайствовать перед мировым посредником об удалении меня из волости. Но мировой посредник, в уважение просьбы попа, перевел меня в другую волость, где я нажил вместо одного попа — двух и дьякона третьего, где, конечно, волей-неволей приходилось беседовать с ними. И я в другой волости служил не более 6 месяцев:

попы до того наскучили мировому посреднику, что он не мог более держать меня, и я был совершенно уволен и пошел восвояси, в с. Косяковку. Весной 1872 года я начал заботиться о постройке для себя хатенки.

Балабана заключили в тюрьму, а в Чаплинку командирован был помощник станового пристава для преследования и уничтожения собраний. Затем в первых числах августа 1872 года съехалась духовная комиссия, и нас всех собрали в г. Таращу, так как Слово Божие распространилось уже и в других селениях. Из селения Плосского взяли трех: Феклу Богдашевскую, Павла Цибульского и Иосифа Тышкевича; из селения Чаплинки — Якова Коваля, Клементия Терещука и Якима Белого; из деревни Шушковки — Артема Водяницкого и Константина Лейниченко; из селения Косяковки — меня и моего родного брата Гавриила. Всех нас представили в духовную комиссию, которая требовала от нас выяснения нашего основания и увещевала оставаться преданными православной церкви. Но так как она в этом нисколько не успела, то 8 августа 1872 года нас тоже заключили в тюрьму в городе Тараще, где нас с Балабаном оказалось 11 душ. Продержав нас в тюрьме до мая 1873 года (9 месяцев), некоторых из братиев освободили, а меня с братом, Богдашевскую, Цибульского, Тышкевича, Коваля, Терещука и Белого отправили в Киев и чрез несколько дней представили нас в Киевскую Судебную Палату, которая приговорила меня с братом, Коваля, Терещука, Богдашевскую и Цибульского на 6 месяцев высидки в смирительном доме, а за неимением такового — в тюрьме, остальных оставила только в подозрении. Прокурор, полагавший сослать нас в Закавказский край, остался недоволен решением палаты и протестовал, послав дело в Сенат. После чего мы вместо 6 месяцев просидели в тюрьме более полутора года. Белый и Тышкевич умерли в Киевской тюрьме, а нас всех, по распоряжению министра, освободили 29 декабря 1874 года.

В период времени заключения в тюрьме жена моя и двое детей умерли. По освобождении из тюрьмы я 19 января 1875 года женился на одной девушке, которая тоже содержалась в тюрьме 9 месяцев за религиозное убеждение, в числе всего семейства, состоящего из родителя ее, брата и зятя с женою, соседнего с нами уезда.

Когда мы находились в Киевской тюрьме, Балабан, освободившись из нее, успел распространить в Чаплинке и Косяковке учение о ненужности крещения водой и преломления хлеба, чего я в нем прежде не заметил. Таким образом, мы, по прибытии из тюрьмы, нашли массу последователей, но все они противились учению о крещении и преломлении хлеба и относились к этому даже с насмешками. Только мы с братом двое остались верны своим убеждениям, и много пришлось нам терпеть различных насмешек и хулы по поводу крещения и преломления хлеба. Но наконец некоторые начали присоединяться к нам. После чего я с братом отправился в Херсонскую губернию, в деревню Основе, к Михаилу Ратушному, от которого приняли крещение в июле 1876 года.

По возвращении нашем в Косяковку церковь начала возрастать и насчитывала почти до 100 человек. Собрание было свободно и открыто среди дня. Никто не преследовал, только был командирован один городовой для присутствия при собраниях, ввиду того что духовенство причисляло нас пред правительством к социалистам».

Из этого рассказа Лясоцкого видно, что Балабан явился в Таращанский уезд с баптистскими взглядами,

которые усвоил себе и Лясоцкий, но вскоре изменил свои взгляды и начал уже проповедовать штундизм, то есть отвержение всех видимых установлении, в том числе крещения и святую вечерю. Впоследствии Яков Коваль основал штундистскую общину в Чаплинке, и таким образом возникли две общины: баптистская и штундистская, первая в Косяковке, а вторая в с. Чаплинке, что подтверждает г. Ушинский, посетивший Косяковку и Чаплинку в 1881 году. Господин Ушинский представленное ему в рукописи косяковское исповедание веры ошибочно приписывает переводу херсонских штундистов. Это исповедание есть не что иное, как так называемое гамбургское исповедание веры баптистов, переведенное Павловым в 1876 году с немецкого. Это еще раз подтверждает, что баптистов не следует смешивать с штундистами, как это умышленно доселе делало православное духовенство. Но более беспристрастные исследователи, как Ушинский и священник Рождественский, ясно отличают баптистов от штундистов.

Из названных нами трех центров: Любомирки, Основы в Херсонской губернии и Косяковки в Киевской баптизм вскоре широким потоком разлился по всему югу России.

XI. Баптизм на Кавказе

В Закавказье баптизм возник независимо от южнорусского баптизма в Херсонской губернии. Первым представителем баптизма в этом крае является немецкий баптист Мартин Карлович Кальвейт. Кальвейт родился в лютеранской семье, но в зрелом уже возрасте обратился к Господу и при посредстве одной женщины, прибывшей из Пруссии в Ковенскую губернию, его родину, познакомился с учением баптистов. Для лучшего ознакомления с их учением и устройством баптистских общин он часто отправлялся в Пруссию в ближайшую к русской границе баптистскую общину Икшен и наконец присоединился к ней, приняв от баптистского проповедника Ленкета крещение вместе с сестрою своей Бауэр в селении Кревели в мае 1858 года.

В 1862 году Кальвейт прибыл со своею семьею из Ковенской губернии на жительство в Тифлис. Здесь он собрал вокруг себя небольшой кружок из немцев до 9 душ, который имел уже правильное богослужение.

Из русских первым принял учение баптистов тифлисский купец, молоканский наставник Никита Исаевич Воронин. Воронин, читая Священное Писание, убедился, что молокане заблуждаются, отвергая водное крещение, которое принял Сам Иисус Христос, заповедав во имя Его крестить все народы, и апостолы, исполняя его повеление, крестили верующих в воде и совершали преломление хлеба. По этому поводу у него с молоканскими старцами Алексеем Федоровичем Аристовым, Андреем Васильевичем Минеевым и другими происходили в богослужебных собраниях жаркие споры, потому что молоканские старцы старались эти видимые установления Христовы истолковать духовно.

Хотя Воронин внутренне был убежден в необходимости крещения водою и преломления хлеба, но не знал, где найти такую общину, которая близко стояла бы к новозаветному христианству по всему своему строю. Православие отталкивало его своею обрядностью, в особенности почитанием икон, не говоря уже об отсутствии христианской жизни в массе, носящей лишь одно название христиан. Лютеранство же, хотя было и близко к его духовному мировоззрению, но тоже отталкивало его нехристианскою жизнью своих последователей. Воронин искал таких людей, которые не только исповедуют учение Христово, но стараются осуществлять его и в своей жизни. Наконец он нашел искомое.

Однажды в Тифлис приехал пресвитерианский миссионер сириец (айсор) из Персии, учившийся у американских миссионеров, который познакомился с Ворониным. Когда Яков Дилаков — так звали этого миссионера — узнал от Воронина о его образе мыслей, то познакомил его с Кальвейтом. После непродолжительной беседы оказалось, что Воронин разделяет все взгляды Кальвейта, и последний, по просьбе Воронина, преподал ему крещение 20 августа 1867 года.

Воронин некоторое время посещал немецкое собрание Кальвейта, пока не приобрел несколько душ верующих из молокан, которым и решил преподать крещение, отделиться с ним от молокан и основать свое русское баптистское собрание. 18 апреля 1869 года Воронин крестил две четы из молокан: Алексея Ивановича Полосухина с женою и Капитона Никитича Щербаева с женою, и таким образом основалась первая баптистская община из 6 душ (жена Воронина, Екатерина Кузьминична, присоединилась немного раньше, 6 августа 1868 года). С этого времени началось баптистское движение на Кавказе.

В том же году к молодой общине присоединились еще два лица, из которых один, видный молоканский наставник, Семен Герасимович Родионов, а другой крестьянин молоканского селения Михайловки (Елизаветпольской губернии) Герасим Ульянович Горбачев, которым Воронин преподал крещение 24 мая того же 1869 года.

В 1871 году 9 апреля к общине присоединились еще 4 души, в числе которых был молодой человек В.Г. Павлов, так что в этом году молодая община насчитывала всего 10 человек.

<