Правда о Первой мировой
Шрифт:
Едва был услышан звук орудийных выстрелов с далекой «Галатеи», как Битти в 2 часа 32 минуты дня вновь повернул на юго-восток, чтобы отрезать путь отступления крейсерам противника. К несчастью, сигнал Битти о повороте, переданный флагами, из-за дыма и отсутствия ветра не был прочтен эскадрой линейных кораблей Ивен-Томаса, которая шла за Битти на расстоянии 5 миль. Поэтому Ивен-Томас повернул только в 4 часа 40 минут дня – очутившись в 10 милях позади броненосных крейсеров Битти.
Высказывалось мнение, что подача сигналов могла быть сделана проще и действительнее вспышками прожекторов – довод, который нечем опровергнуть. Говорилось также, что Ивен-Томас должен был повернуть по личной инициативе, когда увидел (так как он не мог этого не видеть), что Битти поворачивает, – довод, который можно подвергнуть серьезной критике, если учесть приказы, полученные Ивен-Томасом, а также незнакомство его с тактическими намерениями Битти.
И Джеллико, и Битти двигались не спеша. И по мере того как проходили часы, надежды на встречу с врагом все более и более меркли. В этом отношении существенную роль сыграла также передача Адмиралтейством по радио сообщения, что германский флот все еще находится в местах своих стоянок.
Если должным образом учитывать неясность обстановки, то Битти, по-видимому, принял свое решение достаточно быстро и обдуманно. Что касается самого решения, то он имел все основания, учитывая предшествовавший опыт, опасаться, как бы германские крейсера не ускользнули из его рук. Мало было оснований подозревать, что крейсера эти маскируют более значительные силы. В худшем случае Битти мог рассчитывать столкнуться с германскими крейсерами, последних же было только пять, тогда как он имел их шесть. [44] Хотя Битти и обладал скорее порывистым, чем расчетливым темпераментом, его прошлый опыт, как и общая стратегическая обстановка, здесь, пожалуй, оправдывали его действия: решение отказаться от дополнительной силы ради выигрыша нескольких лишних минут.
44
Адмирал Хиппер с кораблями: «Лютцов», «Дерфлингер», «Зейдлиц», «Мольтке», «Фон дер Тан». Сэр Битти с «Лайон», «Принцесс Ройал, «Куин Мэри», «Тайгер», «Нью-Зиленд» и «Индефатигебл». (Прим. перев.)
Решив, что крейсера противника, видимо, следуют за «Галатеей» на северо-запад, Битти сам постепенно стал менять свой курс, пока не повернул на северо-восток. Вследствие этого он и Хиппер оказались идущими навстречу друг другу. Около 3 часов 30 минут дня они увидели друг друга. Хиппер быстро повернул, чтобы отступить к своих главным силам, но Битти также правильно повернул и пошел параллельным курсом. В 3 часа 45 минут дня обе стороны открыли огонь с дистанции около 9 миль. Из-за того, что солнце било им в глаза, британцы ошиблись в определении дистанции и не только потеряли преимущества, даваемые их орудиями, бьющими дальше германских, но и вообще отвратительно стреляли.
Британский же флот хорошо проецировался на западной стороне небосклона, поэтому условия стрельбы складывались для германцев благоприятнее. Вскоре после 4 часов дня британцев постигла катастрофа. Снаряд с «Лютцова», флагманского судна Хиппера, попал в среднюю башню «Лайона» – флагманского судна Битти. Один из моряков, майор Харви, которому снарядом оторвало обе ноги, сумел, прежде чем умереть, передать по переговорной трубе приказ затопить пороховые погреба и этим спас крейсер от взрыва. Но тем временем «Индефатигебл», пораженный тремя снарядами с «Фон дер Танна», вышел из строя. Новое попадание заставило его перевернуться, и он затонул с 1000 моряками. К счастью, в этот критический момент Ивен-Томас, срезая углы, приблизился на дистанцию действительного огня, и его меткий обстрел несколько понизил точность германского огня, хотя плохое качество британских снарядов (которые взрывались, не пробивая брони [45] ) спасло германцев от серьезных повреждений. В 4 часа 26 минут дня германцы нанесли противнику новую рану: в «Куин Мэри» попал залп противника. Крейсер взорвался и затонул со всей командой в 1200 человек. Их могила и могила судна была отмечена гигантским столбом дыма, поднявшимся вверх на 800 футов.
45
Это было следствием не плохого качества, а штатных характеристик британских полубронебойных снарядов – они несли больше взрывчатого вещества, но были рассчитаны на более тонкую броню, нежели имели германские дредноуты. (Прим. ред.)
Таким образом, у Битти против пяти судов врага осталось только четыре судна. К этому времени и «Принцесс Ройал» почти
Это был красивый жест и демонстрация геройской выдержки, но кризис со вступлением в бой эскадры Ивен-Томаса фактически уже миновал. Появление эскадры Томаса расстроило ловушку, в которую Шеер собирался поймать Битти. Вместо того чтобы захватить Битти в тиски, образуемые Хиппером и своими главными силами, Шеер вынужден был отправиться непосредственно на помощь Хипперу.
В 4 часа 33 минуты дня эскадра легких крейсеров, двигавшихся в 2 милях впереди флагманского судна Битти «Лайон», заметила флот Шеера на юго-востоке и сигнализировала эту новость Битти.
Эскадра смело продолжала идти тем же курсом, пока ей определенно не удалось установить, что это германский «Флот Открытого моря». Затем командующий эскадрой послал радиодонесение непосредственно Джеллико, который уже увеличил скорость своего движения и шел навстречу Битти.
Битти продолжал идти прежним курсом, пока не заметил корабли Шеера. Повернув в 4 часа 40 минут дня кругом (на 180°), он поспешил на север, навстречу Джеллико. Поворот был сделан своевременно, чтобы суда Битти, служившие теперь приманкой, были видимы Шееру – но вместе с тем не попадали бы в сферу действительного огня последнего. Но сигнал о повороте, снова переданный флагами, опять-таки не был замечен Ивен-Томасом, который продолжал придерживаться своего курса на юг, пока он не прошел точки поворота Битти на север. Благодаря этому он попал под огонь головных линейных кораблей Шеера и стал одновременно приманкой для Шеера и щитом для Битти во время движения последнего на север.
Опасность, которой подвергалась группа судов Битти во время последовательного поворота в одной точке, частично была предупреждена геройской отвлекающей атакой противника миноносцами британцев. Двое из этих судов были искалечены и беспомощно вынесены волнами на курс германского флота. Со славным бесстрашием они выпустили в неприятеля свои последние мины, пока не были буквально изрешечены снарядами. Германские миноносцы все же рыцарски остановились и подобрали уцелевших.
Между тем оба великих флота мчались навстречу друг другу: Шеер в полном неведении, а Джеллико, зная о приближении врага, но не зная точно его курса. От этого, однако, должны были зависеть распоряжения Джеллико. К несчастью, туман стоял не только над Северным морем, но владел и умами. Битти, возглавлявший в кильватерной колонне эскадры линейных кораблей, потерял при повороте на север соприкосновение не только с флотом Шеера, но даже и с Хиппером. Между тем последний шел в тумане параллельным курсом к Битти. Ивен-Томас, хотя все еще поддерживал соприкосновение с Шеером, не слал об этом донесений. Единственные донесения, которые получил Джеллико, пришли в самый момент отхода: четыре – от Гуденефа и одно – от Битти, радиомачта которого была снесена снарядом. Поэтому Битти пришлось передавать свои донесения через третьи руки.
Но значение этого отсутствия информации о противнике было преувеличено. Дело в том, что флот германцев не изменил своего курса, а путаница в действительности возникла от того, что британцы не могли толком установить своего собственного местоположения: обнаружилась большая неувязка между счислением Битти и «Большого флота». В результате, когда оба флагманские судна сблизились и увидели друг друга, оказалось, что «Лайон» находится в 7 милях дальше к западу, чем исчислял Джеллико. А в довершение всего и противник был обнаружен с правого борта «Большого флота» англичан, вместо того чтобы оказаться прямо перед ним (по носу). Более частые донесения Битти о своем местоположении могли бы, посредством вывода средних данных, привести к меньшему просчету.
Джеллико шел на юг компактной массой, широким строем фронта подивизионно, шестью параллельно двигавшимися колоннами, как гигантский гребень с шестью зубцами, протяжением от одного фланга к другому в 4 мили. Это не боевое построение, так как при нем лишь незначительное число всех имевшихся орудий могло при встрече с противником стрелять вперед. Для того чтобы развить максимум огня, суда должны стать бортом и быстро перестроиться, развернувшись по правой или левой дивизии в кильватерную колонну. Если противник открылся бы прямо по носу, то флот должен был последовательным поворотом дивизий направо или налево развернуться и дать залп по неприятелю всеми бортовыми орудиями. «Большому флоту» для такого развертывания надо было только 4 минуты, но при этом требовалось, чтобы противник открылся прямо по носу.