Правда о Первой мировой

Лиддел Гарт Бэзил Генри

Такой «сепаратизм», видимо, обусловлен был не скрываемым командиром дивизии мнением, что план операции у Камбрэ – «фантастичный и совершенно не военный». К тому же работая еще в главном штабе, он являлся противником пулеметов, тормозя их прогресс, а теперь он исключительно скептически относился к танкам. В результате пехота его дивизии оторвалась от танков, потеряла проходы, сделанные танками в проволоке, и была остановлена пулеметами. Офицер, изучавший позднее поле сражения, смог найти здесь только три небольших кучки патронных гильз. Отсюда следует, что горсточка пулеметов остановила целую дивизию – факт, проливающий яркий свет на будущее действий пехоты на открытой местности.

Разрыв

взаимодействия между пехотой и танками явился также основной причиной потерь, которые понесли танки, когда они перевалили гребень и попали под прямой огонь нескольких германских батарей. Если бы пехота сопровождала танки, она могла бы обстрелять орудийный расчет. Здесь случился знаменитый эпизод, когда, как рассказывали, один единственный германский артиллерийский офицер «собственноручно подбил 16 танков». Эпизод этот надо отнести к разряду исторических легенд, так как на этом месте, когда атака продвинулась дальше вперед, оказалось лишь пять подбитых танков – а один из офицеров разведывательного отдела, исследовавший местность, нашел следы, ясно указывавшие, что здесь стояли на позиции три батареи, которые и могли обстрелять танки. Весьма возможно, что все орудия, за исключением одного, и вся прислуга, за исключением одного офицера, были, как это рассказывали, выведены из строя, но впечатления в пылу боя зачастую обманчивы.

Все же геройский поступок германского офицера имеет ту смешную сторону, что о нем раструбил по всему свету именно британский главный штаб. Странно, что в официальных донесениях британцев не удостоились упоминания другие подвиги неприятеля, совершенные его пехотой или конницей.

Эффект этого эпизода на поле боя также был раздут. Справа 12-я, 20-я и 6-я дивизии быстро овладели поставленными им целями, хотя 12-й дивизии пришлось ожесточенно сражаться в лесу Лато. 20-я дивизия захватила и выдвинулась за Мазниер и Маркоинг, обеспечив этим переправы через канал в обоих этих местечках, причем в последнем случае в целости и сохранности остался даже мост. Слева 51-я и 62-я дивизии блестяще наступали, пройдя к вечеру до Анне (в 2 милях за Флескиером). Таким образом, германцы, еще сопротивлявшиеся в Флескиере, оказались отрезанным островком, охваченным с флангов волнами наступавших, которые, минуя Флескиер, докатились до Маркоинга, Анне и даже до опушки леса Бурлон.

Прорыв был сделан глубиной в 5 миль, что возмещало месяцы тяжелой борьбы и крупных потерь на Сомме и в Третьем сражении под Ипром.

Уделом британских войск мог быть решающий успех. Три основные полосы оборонительных сооружений противника были пройдены. Впереди была лишь одна полузаконченная полоса обороны, затем – открытая местность. Но дивизии, проведшие атаку, и экипаж» танков были измотаны и выбились из сил, а для развития успеха две кавалерийские дивизии, за исключением одного эскадрона канадцев, ничего не могли сделать.

21 ноября местные резервы вновь несколько продвинулись вперед. В первые предрассветные часы Флескиер был эвакуирован немногими уцелевшими защитниками. Когда рассвело, 51-я и 62-я дивизии энергично стали наседать здесь, очистив весь участок, на котором германцы упорно сопротивлялись в первый день атаки. Прилив британского наступления поднялся до Фонтен-Нотр-Дам, продвинув его границу 20 ноября вперед еще на 1,5 мили.

Однако на правом фланге наступлению удалось продвинуться лишь немного: прибыла как раз вовремя свежая немецкая дивизия, чтобы утром 20 ноября закрыть прорыв и занять тыловую полосу оборонительной позиции.

Срок, поставленный Хейгом для этой операции – 48 часов, истек. Учитывая все же невыгоды новой позиции британцев, связанные с угрозой, которую представляла собой оставшаяся в руках противника высота Бурлон,

надеясь также, что противник отступит, и желая в то же время ослабить натиск германцев в Италии, Хейг решил продолжать наступление и с некоторым опозданием, если не сказать больше, предоставил в распоряжение 3-й армии несколько свежих дивизий. Но танковый корпус – основа быстрого успеха, который видимо явился не меньшей неожиданностью для британцев, чем для германского командования, был совсем измотан: люди устали, а машины требовали ремонта, так как корпус целиком участвовал в первом дне атаки.

Новые атаки теперь в большинстве случаев стали приводить к неудачам: противник был готов к их отражению. 22 ноября германцы вернули себе Фонтен-Нотр-Дам; 23 ноября 40-я дивизия, поддержанная танками, овладела лесом Бурлон, но попытки захватить деревни Бурлон и Фонтен-Нотр-Дам не увенчались успехом. Последовала ожесточенная и затяжная борьба с переменным счастьем – обе деревни то захватывались, то вновь терялись.

А между тем германцы быстро, инициативно и с огромным искусством готовили смертельный контрудар.

К несчастью, у высшего командования за небольшими исключениями, видимо, было предрасположение не верить много численным предупреждениям о надвигавшейся грозе, и оно даже с особым удовольствием потешалось над страхами тех, кто видел, как накапливаются тучи. Излишнее самомнение главного командования отчасти было вызвано легким успехом 20 ноября, а отчасти – убеждением, что наступление у Пашендаля поглотило все резервы противника. Действительно, эффект Пашендаля все время переоценивали.

В противовес высшему командованию, генерал Сноо, командовавший VII корпусом, находившимся на южном фланге клина наступления, вбитого во фронт германцев, за неделю угадал направление и день готовившегося германцами контрудара. Подчиненные ему командиры, в частности командир 55-й дивизии (Юдвин), примыкавшей к III корпусу, донес о множестве фактов, подтверждавших это предположение: германская артиллерия пристреливалась к таким точкам, которые раньше вовсе не обстреливались; германская авиация летала в большом количестве над окопами; британская разведывательная авиация вовсе не допускалась на некоторые участки, где противник мог укрыто сосредоточивать свои силы.

Вечером 29 ноября 55-я дивизия настолько убедилась в неминуемой угрозе, что Юдвин просил своего соседа – III корпус – в качестве контрмеры открыть в предрассветные часы обстрел тяжелой артиллерией оврага Банте, но просьба его удовлетворена не была.

На следующее утро германцы отплатили за сюрприз, сделанный им танками, другим сюрпризом, сходным по принципам, но иным по методу проведения его в жизнь.

Отказавшись от долгой артиллерийской подготовки, германцы коротким ураганным огнем с химическими и дымовыми снарядами проложили дорогу своей пехоте, умело просачивавшейся вперед. Это был прототип германских наступательных методов весны 1918 года, как атака британцев была прототипом методов наступления союзников летом и осенью 1918 года.

Вынырнув из укрытых исходных позиций – оврагов Банте и Двадцати Двух – в тот самый момент, когда должен был быть развит так и не состоявшийся заградительный огонь британской тяжелой артиллерии, германская пехота просочилась сквозь слабые точки в позиции британцев и затем разлилась широким потоком, затопив деревни Гоннелье и Виллер-Гюислен, сметая в своем стремительном движении к Гузокуру артиллерийские позиции и штабы. Грозило форменное бедствие, ужасное по своим последствиям, но к счастью, удалось сломить атаки противника на севере участка у леса Бурлон, а опасность была несколько уменьшена блестящим контрударом гвардейской дивизии, вернувшей Гузокур, и последующими усилиями 2-й танковой бригады.