Правда о программе Apollo
Шрифт:
Да, в 1959 году, когда «Луна-2» принесла к подножтю кратеров Арестилл, Архимед и Автолик пятиугольники наших вымпелов, бледный диск еще продолжал вдохновлять поэтов, но люди уже знали, что Луна достижима, что для них преодолима гигантская космическая дорога.
В XIX веке в Англии жил великий астроном Джон Гершель. Когда он умирал и священник спросил его, что было бы для него самым большим утешением и каково его последнее желание, старик горько улыбнулся и сказал очень серьезно:
– Самым большим удовольствием для меня было бы увидеть обратную сторону Луны...
Вы представляете, как же ему, отдавшему небу всю жизнь,
Мы увидели ее в 1959 году, когда «Луна-3» сфотографировала лунный затылок, и, воскресив право предков-первопроходцев, мы окрестили вновь открытые моря и горы именами замечательных сыновей Земли: русского – Ломоносов, француза – Жолио-Кюри, китайца – Ван Гу, американца – Вуд, венгра – Больяй, чеха – Мендель, югослава – Мохоровичич, шведа – Нобель, англичанина – Рамзай, голландца – Спиноза. К их памятникам на Земле прибавились новые – лунные памятники.
– Полеты к Луне стали возможными в результате общих усилий всего человечества, – сказал после прилунения «Аполлона-11» Фрэнк Борман. – Большую роль сыграли результаты, достигнутые русскими. Я имею в виду труды Циолковского и других советских ученых, запуск первого советского спутника Земли, первый полет в космос Гагарина, первый выход советского космонавта Леонова в открытый космос и другие свершения.
Общие усилия – это американские «Лунар-Орбитеры» и советские «Зонды», трудяга «Сервейер-5» со своим механическим ковшиком и ясноглазая «Луна-9», показавшая людям нашей планеты первую панораму Луны. Помню, справа лежал камень, эдакий большой булыжник, совсем рядом – протяни только руку, и не верилось тогда, что это лунный камень. А лунные спутники наматывали невидимый клубок траекторий, и садились автоматы – пробовали, щупали, осматривали, прикидывали, и недоверчивый доктор Бэрри отбирал крепких парней в экипажи «Аполлонов», и парни эти не знали еще, кому же из них придется поставить ногу на лунный булыжник, который был так близко – руку протяни – и так невероятно далеко.
И вот люди прилетели на Луну. Нейл Армстронг и Эдвин Олдрин сели на Луну 20 июля 1969 года в 23 часа 17 минут 42 секунды по московскому времени. Первые секунды они слушали лунную тишину. Потом Нейл сказал глухим, хрипловатым от волнения голосом:
– Алло, Хьюстон! Говорит база Море Спокойствия. «Орел» сел.
Сквозь треск электрических зарядов он услышал в ответ далекий голос:
– Вы заставили нас всех позеленеть от волнения! Теперь мы перевели дух. Тут у всех улыбки на лицах....
– На Луне тоже две улыбки, – перебил Нейл.
– Не забудьте еще одну в космосе, – добавил Майкл Коллинз с лунной орбиты.
В Центре управления все просто обалдели от радости, вскакивали из-за пультов, кричали, обнимались, размахивали флажками, возбужденно обсуждали полет на Марс, будто этот полет планировался на будущую пятницу. На табло появилась эмблема «Аполлона-11» и засветились слова: «Задание выполнено!»
Эндрю Сиа, один из инженеров Центра, воскликнул:
– Это настоящее приключение! Такое бывает раз в жизни! Это все равно что быть в команде Колумба!
Потом Нейл и Баз рассказывали о спуске, о кратере и валунах – теперь было время все объяснить. Они перелетели через кратер и сели в 6,4 километра от расчетной точки. Горючего в момент посадки оставалось еще на 49 секунд полета. Кабина стоит прямо, наклон не больше 4 градусов. Вокруг видна плоская равнина, много камней и
Пожалуй, он не был поэтом, тот человек, который записал в их программе, что, прибыв на Луну, они должны спать. Они не могли спать, когда за стеклами иллюминатора лежала лунная долина. Да и кто заснул бы на их месте – люди не стали бы людьми и никогда не прилетели бы на Луну, если бы могли спать в такие минуты. Люди просто проспали бы свою историю.
И они не спали. У них было мало времени, ведь ресурс химических батарей лунной кабины, поглощавших углекислый газ, был рассчитан на 41 час. Это был предельный срок их пребывания на Луне.
– Мы отдохнем после прогулки, – предложил экипаж «Орла».
В Хьюстоне подумали и согласились.
Там хорошо понимали, что наиболее сложный этап полета позади. Что касается техники, выход из кабины на поверхность Луны хотя и требует большого внимания и, конечно, может таить в себе нечто непредвиденное, все-таки несравненно проще посадки. Но в Хьюстоне понимали и то, что весь мир ждет именно выхода, что человека хотят видеть не в кабине, а на Луне.
Астронавты это тоже понимали и готовились к первой прогулке с великой тщательностью. Тут нельзя было допустить даже малой небрежности, оступиться, поскользнуться, упасть тем более. Первые шаги заключали в себе большой чисто символический смысл. В конце концов, вся эта многомиллиардная затея, весь этот десятилетний труд были потрачены именно ради этих шагов.
Повторяя заученные на Земле тренировки, они помогали друг другу облачаться в свои космические доспехи: кабина тесная, а скафандры громоздкие. Только через пять с лишним часов после посадки Армстронг открыл люк и, двигаясь на коленях, просунулся наружу. Повернувшись лицом к люку, Нейл начал спускаться. Его отделяли от Луны девять ступенек. Олдрин включил наружную телекамеру. Что чувствовал Армстронг? Позднее он говорил, что никаких особенных чувств не было. Просто он старался быть предельно осторожным. Он слегка коснулся Луны левой ногой – так купальщик пробует: «не холодно ли?» Нога не провалилась. Он ожидал этого: ведь и «ноги» лунной кабины совсем неглубоко ушли в лунную пыль. И вот он уже стоял на Луне. Первый шаг человека отпечатался в лунной пыли. Потом физик Роберт Джастроу подсчитает, что бесстрастная природа Луны сохранит этот след в течение миллиона лет. Теперь все ждали – что он скажет? – Я думал об этом еще до полета, – откровенно говорил Армстронг. – И главным образом потому, что многие придавали этому такое большое значение. Я немного думал об этом и во время полета, действительно немного. И лишь после прилунения я решил, что сказать: «Один небольшой шаг для человека – огромный скачок для человечества...»
Он огляделся. Цвета в этом мире менялись быстро и неожиданно при изменении наклона солнечных лучей. Он сразу заметил, что странный, совсем непохожий на земной свет Луны меняет известные краски, что светофильтр шлема тут ни при чем. Грунт был зернистый, темный, а иногда казался как бы влажным, слегка липучим, как горячий неутрамбованный асфальт. Камни тоже были как бы скользкими и очень легко сдвигались с места.
Нейл поднял голову и увидел Землю. Яркий голубой шар висел над горизонтом...