Правда о штрафбатах - 2
Шрифт:
А как же НКВД?
Вообще-то нам запрещали встречаться с союзниками, но, как понимаете, от радости мы обо всем забыли. Обнимались с ними, фотографировались на память. Я встретил одного американца, который хорошо говорил по-русски. Выяснилось, что во время революции его богатый отец иммигрировал с Украины в США. Он сказал, чтобы я пришел утром за фотографией, но… Замполит уговорил не делать этого — и правильно. НКВД на следующий день начало вызывать всех, кто участвовал в «несанкционированной встрече с иностранцами».
Говорят, что штрафные роты воевали чуть ли не голыми руками. Как у вас было с оружием?
Нам
Говорят, что фашисты панически боялись штрафников?
Терять нам было нечего, поэтому воевали они отчаянно, как черти. Поднимались в атаку по первой команде, и не было такого, чтобы сдрейфили, попятились назад без приказа. Однажды не встали, но тогда по нам бил пулемет так, что головы не поднимешь. Самоходка шарахнула по этой цели, и мы, грянув «ура!», снова пошли в наступление.
«За Сталина!», наверное, не кричали?
Кто орал «за Родину!», а кто с матом — всякое было. Сейчас некоторые говорят, что штрафники беспредельничали. Не было у нас такого: они свято верили, что воюют за родную страну, за нашу общую победу. Я видел слезы на глазах и знаю, что они искренне чувствовали вину перед Родиной и хотели реабилитироваться любой ценой.
У вас были любимчики?
Мой ординарец — хороший был парень, мы его из плена освободили. Предложил ему остаться в штрафной роте. Молодой он был, отчаянный. Берег я его, да, видно, не уберег. Смотрю как-то в окно разрушенного дома, а оттуда блески. Предупредил ординарца, что снайпер там, а он махнул рукой и выглянул. По глупости погиб мальчишка.
Командиров в штрафбатах называли «штрафбатями»?
Еще «Ваньками взводными» звали. Я был младшим лейтенантом, а меня называли просто — лейтенант. Так быстрее, а на войне нет времени звания выговаривать. В шутку меня называли заговоренным. Ведь столько гибло молодых лейтенантов, а мне постоянно везло. Только шинель прострелили и брюки, когда в Потсдаме через дорогу пробегал за подмогой к танкистам. Моя рота была первой, вступившей в этот красивейший город: вокруг Потсдама несколько озер, и нам приказали форсировать их на самоходках-амфибиях. Много тогда наших погибло. За каждый дом с фрицами бились: они на одном этаже сидят, а мы на другом, переночевали — и давай снова перестреливаться…
Были случаи дезертирства или другие ситуации, когда вам приходилось писать штрафникам плохие характеристики?
На нашем участке фронта война закончилась 7 мая 1945 года, поэтому последний набор штрафников участие в боях не принимал. Нам дали приказ огораживать государственную границу. Но в Берлин мою роту
Победу встретили в Берлине?
Этот день я никогда не забуду — незнакомые люди обнимались, смеялись и плакали. От вспышек ракет небо горело разноцветными огнями, и мы радовались, как дети. Я был счастлив вдвойне, потому что накануне нашел отца. Получил из дома письмо, в котором мать писала, что на него пришла похоронка. Уже вторая за войну. Я начал наводить справки и получил ответ из госпиталя города Лодзь. Написали, что у них есть человек по такой фамилии. Приехал в госпиталь, и как камень с души упал. Смотрю на отца, а он меня не узнает. Конечно, когда он уходил, я мальчишкой сопливым был, а тут перед ним стоит офицер, вся грудь в орденах и медалях. Обнялись, поцеловались. Я у него три дня в палате прожил. Главврач хороший попался — спирт нам принес. Как потом выяснилось, мы с отцом вместе Одер форсировали, стояли на одном мосту, да как-то разминулись. Вот она какая, война, даже по мелочам жестокая!
…Николай Иванович Смирнов родился в селе Контошино Косихи некого района 2 декабря 1924 года. В армию был призван в конце 1942 года. Войну закончил в должности командира роты в звании старшего лейтенанта, кавалером орденов Отечественной войны I и II степени, ордена Александра Невского. Награжден медалями «За освобождение Варшавы», «За освобождение Берлина», «За победу над Германией» и другими…
Алтайская правда. 2004. 17 сентября
Рискин В
РАССТРЕЛЯТЬ И СПИСАТЬ НА БОЕВЫЕ ПОТЕРИ
Штрафникам надо было искупить вину кровью. Или погибнуть.
Кыштымский житель Степан Алексеевич Юдин — не кинокритик, но к его мнению о сериале «Штрафбат» стоит прислушаться: на фронте он командовал штрафным взводом.
Войну начинал на Калининском фронте. После освобождения Харькова 18-й резервный офицерский полк отправили на передышку в небольшую деревушку. И вдруг команда: «Командирам взводов построиться!» К лейтенантскому строю вышел человек и указал пальцем на двоих — старлея с кавалерийскими погонами и Юдина.
Так Юдин оказался во главе взвода в семьдесят штрафников, осужденных военным трибуналом.
В знакомстве с подчиненными вместе с ним участвовал и уполномоченный Смерш.
— Он к ним по-хитрому в душу влезал, — рассказывает Юдин. — С каждым беседовал о прошлой жизни, о семье, а потом предлагал: ты, мол, за Васей присматривай — он ненадежный. А Васе про Петю нашептывал. Мне же прямо приказывал докладывать о настроениях и подписывать докладные псевдонимом Степанов. Про одного я доложил. Фамилию помню — Белов. Из Смоленской области. Был в оккупации. Так он всем рассказывал, как его немцы кормили, на машине катали. Пришлось написать. Приехали, забрали, и больше я о нем не слышал.