Правда о «Вильгельме Густлофе»
Шрифт:
На обратном пути корабль попал в такой густой туман, что был вынужден остановиться на целые сутки. 8 февраля он прибыл в Пиллау. Это произошло в один из самых драматичных моментов: среди тысяч беженцев, скопившихся в порту, распространился cjjyx, что русские прорвали линию обороны Кёнигсберга. Теперь оставалось совсем мало времени. «Штойбен» немедленно приступил к погрузке раненых. Давно отслужившие свой срок санитарные автомобили доставляли раненых в доки прямо с фронта. Беженцы запаниковали и начали угрожать силой прорваться на корабль. Тяжелораненых вносили на носилках и располагали друг за другом, в результате они заняли всю прогулочную палубу.
К полудню 9 февраля на борту «Штойбена» находилось не менее двух тысяч раненых и тысяча беженцев. Эти цифры приблизительные, так как не было возможности заниматься точным подсчетом. Известно, что обслуживающий персонал на корабле состоял из 450 человек, включая 30 врачей и 320 медсестер, ухаживавших за ранеными. Таким образом, точное количество членов судовой команды не превышало 100 человек.
Измученным морским офицерам, следившим за погрузкой, такого рода картина была уже хорошо знакома. В 15.30 буксиры вытянули теплоход из порта, и «Штойбен» вышел навстречу кораблям сопровождения. Лишь два маленьких корабля нашлись для выполнения этой задачи: старый сторожевой корабль «Т-196» и еще более старый торпедолов «TF-10». На самом сторожевом корабле находились двести беженцев из Кёнигсберга. Их взяли на борт в последнюю минуту, после чего корабль чуть было не потонул от перегрузки.
Море было спокойным. Небо покрылось густыми тучами, когда конвой начал свое движение. Внезапно из облаков вынырнули два русских самолета: они обрушились на конвой и обстреляли «Т-196». Сторожевой корабль, открыв ответный огонь, избежал существенных повреждений. Однако в этот момент русские самолеты установили радиоконтакт с подводными лодками, подкарауливавшими свою жертву у отмели Штольпебанк. Скрывшись за облаками, самолеты передали сообщение о выходе очередного конвоя противника, который мог идти только по одному маршруту.
Командир конвоя тотчас осознал опасность. Покинув Данцигскую бухту, все три корабля пошли на максимальной скорости противолодочным зигзагом. Это был один из тех маневров, которые вынудили Маринеско произвести экстренное погружение. Стремясь не отстать от «Штойбена», торпедолов «TF-10», работавший на угле, выпускал вместе с дымом сноп искр. Именно эти странные вспышки привлекли внимание Георгия Зеленцова, находившегося на мостике «С-13». Они-то и указали Маринеско дорогу к своей второй жертве. 10 февраля в 00.53 по немецкому времени его торпеды поразили правый борт корабля под мостиком и под второй трубой.
«Т-196» повернул, чтобы атаковать подводную лодку, но когда были сброшены первые глубинные бомбы, Маринеско уже ушел из опасной зоны. Старший лейтенант Хартиг, командир «Т-196», прекратил погоню и вернулся к «Штойбену». В свете своего прожектора он увидел, как тот начал тонуть, накренившись на правый борт. Нос быстро исчезал под водой, а раненые беспомощно лежали на своих носилках, захлестываемые волнами.
Хартиг подал ракетами сигнал «SOS» и попытался выловить из воды оставшихся в живых. Через семь минут все было кончено. Времени на спасение пассажиров с самого корабля, многие из которых были тяжело ранены и не могли самостоятельно передвигаться, оказалось недостаточно. Судовая команда не успела даже спустить спасательные лодки.
Лишь несколько человек, находившихся в носовой части теплохода, смогли выбраться на верхнюю палубу. Большинству раненых солдат все стало сразу ясно, и не в силах подняться со своих носилок
Наиболее впечатляющий рассказ о том, что происходило в эти ужасные минуты на борту «Штойбена», оставил Франц Хубер, один из немногих раненых солдат, кому удалось уцелеть после катастрофы. Позднее он стал директором страховой компании. Морской историк Фриц Брустат-Наваль приводит его рассказ в своей книге «Операция по спасению»:
«Во время артиллерийского обстрела под Пиллау он был ранен в голову и испытывал сильнейшую головную боль, когда санитарная машина везла его в порт. На борту корабля ему сделали перевязку и положили на матрас среди других солдат, получивших ранение в голову.
Вокруг него умирали люди, в то время как корабль выходил из порта. Впервые за прошедшую неделю он больше не видел грязи окопов и крови на поле боя. Из забытья его вернул к действительности раздавшийся взрыв.
“Тело корабля сотрясалось и дрожало… Все вокруг кричали и ревели от ужаса. Санитары и медсестры стояли в дверях, корабль сильно раскачивался из стороны в сторону. Ходячие раненые пытались встать, но их тут же бросало на стены помещений. Носилки с лежачими ранеными начали скользить по палубе в разные стороны. Мы били друг друга, пинали ногами и наносили друг другу новые увечья в придачу к тем, которые уже были получены”».
Хубер был одним из тех немногих, которым удалось выбраться на верхнюю палубу. Там он увидел, как сотни людей — раненые солдаты, врачи и медсестры, женщины и дети — прыгали в воду.
«Я сидел на корабле один в темноте и слышал крики, раздававшиеся вокруг. Я слышал, как читают молитву “Отче наш”, притом таким голосом, который можно услышать лишь раз в жизни». Он также видел, как корабль загорелся и как со всех сторон люди начали прыгать в воду.
Когда корма «Штойбена» поднялась над водой, Хубер решился на прыжок и поплыл вместе с одной из медсестер и тяжелораненым солдатом к надувной резиновой лодке. В ней находился человек, обезумевший от страха. Это был хауптфельдфебель (ранг унтер-офицера. — Ю.Л.), который даже не пытался помочь им, в том числе и медсестре, забраться в лодку. Увидев на воде луч прожектора, он решил, что тот принадлежит русской подводной лодке. Он наверняка подумал, что она хочет взять его в плен и переправить затем в Сибирь.
В эту ледяную ночь Хубер и его спутники провели в открытом море целых пять часов, пока наконец маленькую лодку не обнаружил «Т-196» и их, почти без признаков жизни, подняли на борт.
Большинство прыгнувших в море умерли от холода или от потери сил. Лишь триста человек из числа тех, кого подобрали корабли сопровождения, остались в живых. Они были доставлены в Кольберг, где и сошли на берег. На рассвете корабли конвоя покинули место катастрофы. Спасать было больше некого.