Правда страшного времени (1938-1947)
Шрифт:
Последняя фраза заканчивает идеологическую промывку мозгов практической финансовой задачей: собрать деньги. Но хорошо еще, что сочинители резолюции поставили запятую после «врагов народа». Попробуйте-ка без запятой прочесть: «Замыслы врагов народа под руководством Сталинского Наркома тов. Ежова». И все же, через весьма короткое время, эта спасительная, казалось бы, запятая, была стерта вождем и Ежов, в самом деле, был объявлен руководителем замыслов врагов, истреблявших честных, преданных советской власти, людей.
20 июня партийное собрание Отдела отметило недостатки политико-массовой и воспитательной
28 июня Баландин вновь настраивает парторганизацию Отдела: нельзя расслабляться! «Мы граничим с таким хищником, как Япония. Имеем богатую область, в которую тянутся со всех сторон шпионы, диверсанты и враги народа. На станции Чита-I хищения не прекращаются. Воруют сами железнодорожники. Продолжаются, хотя и мелкие, хищения на товарном дворе. В 1937 году было претензий на четыре миллиона рублей, а в 1938-м году уже выплатили один миллион рублей по претензиям. По Чите за разные хищения было осуждено сорок человек, но хищения и срыв пломб до сих пор продолжаются».
Баландин ставит задачи взаимодействия стрелковой охраны и железнодорожной милиции, обращает внимание на такой «элемент хищения», как засылка грузов. Согласно приказу Кагановича, виновные в засылке грузов должны также предаваться суду. Наравне с другими преступниками. А лучших сотрудников и стрелков надо поощрять. «У нас, – подчеркивает Баландин, – имеются хорошие стахановцы, которые имеют ряд задержаний с похищенным, но о них никто не знает, они не популяризируются и не поощряются, отчего падает интенсивность в работе».
Правильно мыслил товарищ Баландин. Актуально до сих пор!
В резолюции собрания записали: «В кратчайший срок повести решительную борьбу с хищениями в Яме и на товарном дворе станции Чита-I. Наладить контактную работу и связь охраны с органами ж.д. милиции путем совещаний и личного общения».
8 августа проступок парторга Малофеева не остался без внимания. Но прежде заслушали о ходе подписки на заем третьей пятилетки и приняли в партию тов. Мелентьева, который хорошо справляется с нагрузкой секретаря комитета комсомола, но имеет отдельные недостатки: допускает небрежность, разбрасывая бумаги, где попало. (А уж за такую потерю бдительности капитан Глеб Жеглов не погладил по головке своего ближайшего сотрудника Володю Шарапова). [1] Однако рекомендующий в партию тов. Трифонов не дал разрастись сомнениям товарищей, выдвинув главный (для того времени) довод: «Мелентьев по социальному положению – наш парень».
1
Примечание автора, сделанное при редактировании в октябре 2013 года.
Что
Сама по себе пьянка в свободное от службы время не была бы столь предосудительна, если бы не одно обстоятельство: выпивал Малофеев с гражданином Ивановым, у которого два сына уже находились в заключении. А на квартире Иванова также был обнаружен незаконно хранившийся револьвер. Видать, чувство предосторожности не совсем покинуло Малофеева, когда он решил закопать табельное оружие.
С учетом всех выявленных обстоятельств и принимая во внимание, что тяжких последствий от проступка сослуживца не наступило, Малофееву определили самое мягкое взыскание: «поставить на вид». Но от обязанностей парторга освободили, как скомпрометировавшего себя.
Соцдемократия
22 августа приняли в члены ВКП (б) Мулявина Ивана Спиридоновича, снова отметив, как необходимое условие для приема, что «по классовости он наш».
В сентябре на собрании была проработана директива политотдела управления рабоче-крестьянской милиции № 101254.
Докладывал Баландин, сделавший упор на бытовое положение рядового состава, что, безусловно, волновало всех. Больше всего, – сказал начальник Отдела, – надо побеспокоиться о том, чтобы привести общежитие в надлежащий вид.
Затем тов. Туголуков (который позднее сам был наказан за пьянку) постарался уличить в аморальном поведении других товарищей, «занимающихся пьянкой».
Буров попытался найти светлые стороны в жизни транспортной милиции, подтвердив мысль вождя о том, что жить стало лучше и веселей: «Рядовой состав стал выглядеть опрятно. Со стороны граждан жалоб на грубое отношение милиционеров нет, к гражданам относятся вежливо».
В эту светлую картину черный мазок добавляет товарищ Селин, вскрывший факты «спекуляции» среди личного состава. Например, тов. Мелентьев (тот самый «наш парень по социальному положению»), оказывается, купил часы, но продал их выше стоимости.
Подняли вопрос и о «кризисе жилплощади», что вынуждает некоторых сотрудников проживать в кабинетах. В ряде случаев этим сотрудникам предлагали квартиры, но они от них отказались, «мотивируя тем, что далеко ходить на работу».
Баландин указал начальнику административно-хозяйственного отделения Дубинину на недостаточную повседневную заботу о человеке (к примеру, отсутствие умывальника в помещении).
Без политики, конечно, тоже не обошлось. Были подвергнуты критике «вражеские действия Семакова, Владимирова, Лопашинского, которые допустили допросы арестованных неправильным методом». В чем заключался этот «неправильный метод», не расшифровывалось. Возможно, что устно говорилось, но… протокол мог достаться врагу народа и скомпрометировать советскую демократию.