Правда в глазах смотрящего
Шрифт:
Еще одна пол-литровая порция святой воды вылилась на мою многострадальную голову. Я обернулся и увидел, что Евгения тычет мне в лицо здоровенным серебряным распятием с нехилым гимнастом посередине.
Удар, и гнутое распятие улетело в сугроб. Захват, бросок, и Евгения отправилась вслед за ним. Периферическим зрением я отметил, что на дистанции метров в пятьдесят начала формироваться толпа зрителей. Ничего, успею.
Я успел. Наклонившись над мужиком, так и оставшимся неизвестным, я успел выпить достаточно крови до того, как его сердце остановилось. Это заняло почти минуту, и на этот раз кормление было менее приятным, чем
Все, энергия получена, пора сматываться. Мир повернулся вокруг меня, сила (в мозгу всплыло непонятное слово "ткинсу") начала усваиваться и преобразовываться, мир стал четким и понятным, все вокруг стало прекрасным. Такой мир можно любить и я люблю его, я люблю все вокруг, начиная от бесчувственного тела, совсем недавно бывшего тем, кто дал мне силы просуществовать еще несколько дней, и заканчивая бактериями на моей коже. Эта любовь может показаться странной, но темную сторону силы всегда трудно понять тем, кто считает себя стоящим на светлой. Расслабьтесь, ребята, мне не нужно понимание, меня не волнует, что вы обо мне думаете, и что вы думаете о том, что я только что сделал. Я самодостаточен.
Хочется взлететь и раствориться в ясном морозном дне, в воздухе, который должен быть прозрачным, но подернут туманной дымкой, потому что над Москвой не бывает по-настоящему прозрачного воздуха. Хочется стать частью прекрасного мира, прекрасного, несмотря ни на мороз вокруг, ни на кровь под ногами. Тьма не в силах испортить мир, без тьмы мир неполноценен, ведь если нет тьмы, то что есть свет?
Я взлетел и направился домой. Стало холодно и я обрел нематериальность, а заодно и невидимость. Летать, оказывается, забавно.
6.
Входя домой, я больше всего боялся попасться на глаза маме. Да, она отнеслась к моему превращению с пониманием, но, если она узнает всю правду, это станет для нее ужасным потрясением, одно дело - узнать, что твой сын стал темным магом, и совсем другое дело - узнать, что он стал вампиром, принужденным сосать человеческую кровь, чтобы оставаться в живых. Да и вообще, один взгляд на меня, залитого кровью с ног до головы, может довести ее до инфаркта.
Мои опасения оказались беспочвенными, маме сейчас не до меня. Зря она потребовала начать исцеление немедленно, ей следовало внимательнее прислушаться к словам Зины, потому что Зина не врала, процесс исцеления, действительно, очень и очень болезненный.
Мама валялась на кровати и тихо стонала, выглядела она жутко - пожелтевшая кожа, осунувшееся и заострившееся лицо, бессмысленный взгляд невидящих глаз. Кроме того, в квартире ощутимо попахивало мочой.
Несмотря на невидимость, Зина сразу меня заметила.
– Покормился?
– спросила она.
– Покормился.
– Чему научился?
– Летать.
– Хорошо. Иди, умойся.
– Что с мамой?
– Пока все нормально. Один камень наполовину рассосался, второй я пока не трогала и, наверное, в этом сеансе вообще трогать не буду, организм может не справиться со шлаками.
– Она жутко выглядит.
– Еще бы! Ты
– Ты и таких исцеляешь?
– Как повезет. Исцелить можно все, главное, чтобы больной не загнулся в процессе. Главное - определить силу воздействия так, чтобы здоровье восстановилось быстро и без излишних мучений. Будешь действовать слишком напористо - организм захлебнется в продуктах распада, заражение крови, аллергический шок, гангрена... неприятная картина, одним словом. А если действовать слишком медленно и осторожно, у исцеляемого может не хватить выносливости, это как собаке отрезать хвост по частям.
– В сказках исцеление происходит не так.
– В сказках все происходит не так. Знаешь, почему? Потому что сказочники никогда не вдумываются в детали. Сейчас я рассасываю камень, образующее его вещество переходит в растворимую форму и понемногу выводится с мочой. Часть солей попадает в кровь, видишь эти красные прожилки? Я не могу полностью предотвратить кристаллизацию, только мессия смог бы справиться с этим процессом, сейчас часть соли выпадает в осадок, закупоривающий мелкие сосуды, как при отравлении синильной кислотой. Но не бойся, я контролирую ситуацию, твоя мама не умрет.
– Надеюсь. Но выглядит она как умирающая. Какая-то высохшая...
– Это от обезвоживания. Нет смысла поддерживать водно-солевой баланс, это даже опасно, слишком большая нагрузка на вторую почку. Не волнуйся, она не умирает, это только внешнее сходство.
– От нее пахнет денатуратом. Или мне кажется?
– От нее пахнет ацетоном. Сахарный баланс тоже сместился, это побочный эффект заклинания, я не знаю, как от него избавиться. Есть и другие эффекты, но они проявляются, только если слишком затянуть сеанс.
– Сколько длится лечение?
– Мы начали минут через десять после твоего ухода.
– Сколько еще осталось?
– Я планирую закончить к утру, больше ее организм не выдержит. Потом недельная пауза и второй сеанс.
– Мама не согласится на второй сеанс.
– Не думаю. Она потеряла сознание в самом начале и не обретет его, пока все не кончится, она не будет ничего помнить.
– А как же весь этот бардак? Запах?
– Ты все вымоешь. В принципе, я могу и сама убраться...
– Я уберусь. А она точно не будет ничего помнить?
– После хирургической операции пациент тоже ничего не помнит. Знаешь, чем отличается целитель от хирурга?
– Чем?
– Хирург полагается на себя, а целитель на бога.
– На бога в себе?
– Естественно. Другие проявления бога недоступны для практического использования. Если, конечно, ты не мессия.
– Ты так часто употребляешь это слово... что оно вообще означает?
– Мессия может все. Бытие мира подчиняется его воле. Время придет, он примет корону и его враги расточатся. Он будет лучшим из того, что было, он станет истинным повелителем людей, и когда приблизится судный день, он встанет против зловещего пламени и его сила положит конец всему. Для него нет разницы между желанием, действием и результатом. Для него нет пространства и времени, нет жизни и смерти, для мессии нет невозможного и недозволенного, для него не существует законов природы, он сам себе закон и другим не бывать. Если бы твою маму исцелял мессия, он сказал бы "встань и иди" и хворь отступила бы по его повелению.