Правдивая история Лилли Стьюбек
Шрифт:
Мне не терпелось узнать, о чем разговаривали Лилли и Дэвлин, которому мисс Дэлглиш все-таки разрешила навестить больную. Кстати, Лилли не упоминает об этом в своей черной тетради. Я пошел на Мыс и, застав Дэвлина на кухне, спросил, как себя чувствует Лилли, но он лишь ответил:
— Она велела мне взять собаку.
— Тилли?
— Тилли.
— И ты его забрал?
— Конечно, забрал.
— Удивительно, что не возражала мисс Дэлглиш.
— Может, и возражала. Я не знаю, Кит, о чем они разговаривали до моего прихода, но когда
— Ну а Лилли, как она себя чувствует?
Дэвлин был похож на Лилли: невозможно было понять, что он думает или переживает, ведь он никогда ни с кем не откровенничал. Если Лилли порой выдавала себя вспышками гнева, то простодушный Дэв всегда оставался для нас загадкой. По взгляду его голубых внимательных глаз я понял, что он не может ответить на мой вопрос, потому что сам не знает, как себя чувствует Лилли. Я лишь вытянул из него, что она до сих пор лежит в постели, хотя ей давно пора ходить.
— Что ты знаешь о Джозефе Пристли [39] , Кит? — спросил Дэв.
— Только то, что он открыл кислород. Ты об этом Пристли спрашиваешь?
— Да, он открыл кислород. Но Пристли известен и как натурфилософ. Он говорил, что совершенство тела проявляется в его движении. Лилли должна встать, ей больше нельзя лежать в постели.
— Может быть, мистер Диксон ей не разрешает.
— Я сказал ему, что он не прав.
— А он что? — рассмеялся я.
39
Пристли Джозеф (1733–1804) — английский философ-материалист, химик, общественный деятель.
— Не хочу повторять, — серьезно ответил Дэв.
— Ты сказал Лилли, чтобы она вставала?
— Конечно.
— А она?
Дэвлин отрицательно покачал головой:
— Лилли начнет ходить, лишь когда сама захочет.
Он спросил, слышал ли я об эвдемонизме Пристли.
— Нет, — сознался я. — А что это такое?
— Это учение о том, что человек может быть поистине счастлив только тогда, когда все вокруг него тоже счастливы. Так считали древние греки.
— Ну а при чем здесь Лилли?
Дэвлин недоуменно посмотрел на меня:
— Ни при чем.
— Я думал, это как-то связано с тем, что Лилли не встает.
— Нет, о ней я уже все сказал, — заключил Дэв.
У него была особая манера перескакивать в разговоре с одного на другое. Ты считаешь, что он продолжает свою мысль, а он уже перешел к новой.
Со временем я проникся к Дэвлину не меньшим интересом, чем к Лилли; мы привыкли, что он живет на Мысу и заботится о Джекки и миссис Стьюбек, и я даже допускал, что ему суждено еще долго оставаться с ними, если Лилли не захочет возвращаться домой, когда выздоровеет; ведь и такое могло случиться.
Я знал, что Лилли не изъявляла большого желания меня видеть, и не ходил к ней. Но Дороти и Дэвлин часто бывали в особняке, и я справлялся у них о Лилли, впрочем, в ту пору у меня хватало своих проблем. Я кончил школу, неплохо сдав экзамены, и после жаркого лета мне предстояло чем-то заняться, при условии, конечно, что я найду себе занятие. Большинство моих сверстников слонялось без работы, и я пока не был исключением. В самый разгар депрессии переживал ее и наш город. Поэтому мысли о Лилли отодвинулись на второй план, хотя я продолжал следить за развитием событий в доме мисс Дэлглиш, от которых было трудно полностью отвлечься, ибо развязка «трагедии» еще не наступила.
Если я восхищался Дэвлином, то почти всех в Сент-Элене восхищала самоотверженная мисс Дэлглиш; таинственный особняк по-прежнему вызывал любопытство, поскольку о нынешнем состоянии Лилли известно было мало. Но тайна оставалась тайной, пока Лилли не встала с постели и не начала выходить на улицу. Нас с Дороти возмущало то, что в городе мало кто сочувствовал Лилли, правда, в этом была повинна она сама, ибо никогда не благодарила за участие. Чего же ей было ждать теперь? Кое-кто даже поговаривал, что Лилли нарочно не встает с постели, дескать, ей бы следовало вернуться на Мыс и ухаживать за матерью и братом. Там ее место. Словом, типичная Стьюбек — бродяжка и «цыганка».
Однажды я повстречал Дороти на пыльной дороге, ведущей к Мысу, и она рассказала мне, что Лилли уже потихоньку передвигается на костылях, во всяком случае, может сделать несколько шагов. Лилли явно выздоравливала.
— Уж не собирается ли она вернуться на Мыс? — спросил я.
Дороти покачала головой.
— Вряд ли, Кит, — печально ответила она. — Лилли просто заточила себя в особняке.
Я и сам так думал, поэтому хорошо понимал, что имела в виду Дороти.
В тот день я шел на реку, стояла жара, почти сорок градусов в тени, но Дороти никогда не купалась, не носила открытых платьев. Она готовила себя к тому, что считала своим призванием, и поэтому одевалась очень строго. Сейчас она шла к миссис Стьюбек.
— Дэвлин говорит, что миссис Стьюбек довольно плоха, — сказала она.
— Лилли спрашивает о матери?
— Нет, но Дэвлин ей обо всем рассказывает.
— По крайней мере, о Джекки нечего беспокоиться, — уверенно сказал я.
Мне было известно, что Джекки по-прежнему ходит по помойкам и Дэвлин не останавливает его.
— Джекки похож на маленькую Лилли, — сказала Дороти. — Он сумеет позаботиться о себе. Меня тревожит миссис Стьюбек.
Я вышел на берег реки, разделся и плюхнулся в воду; в купальне было человек пятьдесят, не меньше. Вдруг я увидел Дороти. Она бежала вдоль забора из колючей проволоки к воде и махала мне рукой.
— Вылезай быстрее, Кит! — крикнула девушка. — У Стьюбеков что-то случилось.