Правдивые истории о чудесах и надежде
Шрифт:
Каждое Рождество я доставал оленьи рожки и накидку и наряжал Джейка Рудольфом. Он любил Рождество, как и я, а когда я познакомился со своей дорогой Мелани, тоже полюбил ее. Когда она приезжала к нам, он всегда радовался, ему было приятно ее внимание. Даже в возрасте шестнадцати лет он по-прежнему раскапывал кротовьи норы и делал всякие глупости, а иногда смотрел на меня таким красноречивым взглядом – ну прямо как человек. Но с годами он стал спокойнее.
Однажды я пошел забрать что-то из фургона, а Джейк тем временем посапывал на берегу под нашей любимой ивой.
Тогда я и заметил его в воде. Он терпеть не мог воду и пытался удержаться на плаву. Я прыгнул в реку в тот самый момент, когда Джейк пошел ко дну, и вытащил его. Его глаза остекленели, я стал кричать, что он должен дышать, и растирать ему грудь. Внезапно он сделал вдох и выкашлял много воды. Я видел, что он страшно перепугался. Я отнес его внутрь, высушил, угостил куском курицы и уложил спать.
Помню, я сидел рядом и думал: его сердце такого не выдержит.
Когда он начал корчиться от боли, я отвез его к ветеринару. Тот дал ему обезболивающее и предложил сделать укол антибиотиков на случай, если Джейк случайно проглотил в воде какую-нибудь гадость. Но выражение его лица явно говорило: антибиотики бесполезны, потому что Джейка уже не спасти. Врач спросил:
– Хотите оставить Джейка у нас?
Я покачал головой. Отвез его домой и взял на руки. Джейк умирал, но продолжал бороться. Даже в последние минуты он продолжал бороться.
Тогда я крепко обнял его и прошептал:
– Можешь уходить, Джейк.
Он умер у меня на руках.
Это произошло 14 декабря 2013 года. Джейк прожил у меня шестнадцать лет и два дня.
Мы похоронили его под его любимой ивой, и я день и ночь поддерживал рядом с могилой огонь горящей свечи. Даже просыпался среди ночи, чтобы зажечь новую. И какая-то часть меня все еще надеялась услышать стук его быстрых лапок по палубе среди ночи, когда он торопился спрыгнуть на берег, чтобы сделать свои дела.
Вроде бы ничего не изменилось – та же лодка, то же небо, та же дорога, все наши вещи. Но без Джейка все казалось другим. Моя жизнь так долго вращалась вокруг него, что теперь в ней возникла зияющая пустота. И она причиняла невыносимую боль.
Рождество прошло, как в тумане. Подарки Джейка стояли неразвернутыми в углу. Обычно он любил рвать бумагу зубами и добираться до лакомств, которые ждали внутри.
Мел тоже было нелегко: мы оба тяжело переживали утрату Джейка. Я всегда клялся, что если с Джейком что-то случится, я не стану заводить вторую собаку сразу же – но теперь не видел другого выхода. Жить без собаки я просто не мог.
Перед самым Новым годом мы с Мел обсуждали это, и я сказал:
– Мне бы хотелось завести еще одну собаку.
Она кивнула и проговорила:
– Без него как-то тихо, да?
Через несколько дней она спросила, не хочу ли я съездить в «Баттерсийский дом». Я встрепенулся, как герой мультфильма, над головой которого вдруг загорелась лампочка.
– Отличная
И вот мы поехали в филиал «Баттерсийского дома» в Олд-Виндзоре – наша лодка стояла недалеко. Мы поговорили с сотрудницей, отвечавшей за поиски нового дома для собак, – ее звали Эли. Я рассказал ей о Джейке и о том, какого щенка пытаюсь найти, и на ее лице вдруг промелькнуло странное выражение.
– Вы не поверите, но как раз вчера к нам поступил щенок – помесь джек-рассел-терьера, мальчик.
Я не знал, что ответить, и подождал, что она скажет дальше.
– Хотите посмотреть фотографию? – спросила Эли, достала телефон и нашла фото.
Я рассмеялся.
– О боже, – проговорил я, глядя на черную шерстку щенка, рыжую мордочку и лапы. – Это же вылитый Джейк.
Эли рассказала, что Спраут был младшим из шести щенков, а мать вдруг начала на него огрызаться. Хозяин забеспокоился, решил, что с ним что-то не так, раз мать его отвергает, вот и принес его сюда.
– И что в итоге?
– Мы проверили и перепроверили, и выяснилось, что все с ним в порядке. Просто он такой – кого угодно достанет!
«Он мне уже нравится», – подумал я.
– Хотите с ним познакомиться? – спросила Эли.
Мы с Мел пошли в вольер для щенков, и сотрудница приюта принесла маленького джек-рассел-терьера. Мы немного поиграли с ним, и я почувствовал, как меня обуревают смешанные эмоции. Я не планировал уходить из приюта с собакой, но Спраут оказался таким милым. С другой стороны, я не знал, готов ли я прямо сейчас взять новую собаку.
Эли вернулась, и я улыбнулся.
– Ну что у вас? – спросил я.
– Хотите его взять?
– Уже можно? – искренне удивившись, ответил я. Второй раз за мою жизнь в «Баттерсийском доме» меня посчитали достойным заботиться о щенке.
– Можете забрать его завтра.
Мы с Мел отошли в сторону, поговорили и вернулись к Эли.
– Что, если я предварительно отвечу «да», но все же возьму тайм-аут до завтра, чтобы все обдумать?
– Разумеется.
Я всегда с трудом делал выбор, и теперешняя ситуация не оказалась исключением. Я разрывался меж двух огней: с одной стороны, все еще горевал по Джейку, с другой – успел подержать на руках Спраута, и мне уже не хотелось отдавать его кому-то еще.
– Никому его не отдавайте, хорошо? – попросил я перед уходом.
На следующее утро я, как всегда, проснулся в полседьмого. Посмотрел в уголок, где обычно посапывал Джейк, и почувствовал тяжесть на душе. Но я больше не сомневался насчет своего решения.
Мы с Мел вернулись в «Баттерсийский дом», чтобы забрать нашу новую собаку.
Майло – мы дали Спрауту новое имя – прыгал по жилой части лодки, как пружинка, забивался во все углы и обнюхивал все вокруг. Он прыгал по мне на кровати, опрокидывал вещи и рвал туалетную бумагу. Ему было три месяца, и он был совершенно невозможным, как когда-то Джейк.