Правдивые истории
Шрифт:
Я, было, задалась вопросом — что может делать на общественном бесплатном пляже такой мэн, как он повернулся боком и явил миру золотую серьгу. Серьга оказалась нужной формы и в нужном ухе. Этот тип был явно приезжим искателем приключений на свою задницу, причем в прямом смысле этого слова. И, конечно же, дяденька замер недалеко от нашего пристанища. Он остановился и глубокомысленно воззрился в сторону воды, с высоты столичной элиты оглядывая провинциальный мирок.
Я затаила дыхание.
Из воды, тем временем, выбрались и, не спеша, продвигались в нашу сторону эльфы, обеспечивая
Взгляд брюнета мгновенно перестал блуждать, и сосредоточился на моих красавцах,…на том, что ниже пояса и выше колен. На его счастье, эльфы алчного взгляда не заметили, и развалились на горячем песке перед самым носом заезжего 'прынца'.
Мужчина счастливо вздохнул, потоптался на месте, в поисках свободного места и тени, а потом приземлился рядом со мной. Он спустил на землю свою собачонку. Животное боязливо прижалась к его ногам, и пару раз тявкнуло — на меня, между прочим. В отместку я показала этой мелюзге язык. При желании можно было и рявкнуть на псину, так сказать в воспитательных целях, или заняться извращенным садизмом: потребовать от хозяина, чтобы он одел на этот спичечный коробок с ножками намордник, но мне было, во-первых — лень, во-вторых — любопытно, что будет дальше.
— Мика, нельзя! — утомленный радостями жизни, голос нашего нового соседа прозвучал неубедительно и только раззадорил собачку.
Я уже открыла рот, чтобы прервать визгливое завывание отработанной неоднократным применением командой 'пшла отсюда', как Илваритель протянул свою руку, и что-то прошептал зловредной рыжей гавкалке.
Песик немедленно заткнулся, завилял хвостом и помчался знакомиться.
Хозяин тоже решил в этом поучаствовать, широко улыбнулся, обнажив десны, и кокетливо представился:
— Лев Валерьевич. Просто чудо, что Мика к вам подошел! Он такой застенчивый!
У меня на этот счет имелось другое мнение, но я его оставила при себе и терпеливо в течение получаса слушала монолог брюнета.
Лев Валерьевич разливался соловьем. За пятнадцать минут мы узнали все подробности рождения, взросления, и сложности пубертатного периода его шавки за три тысячи уе.
Следующие пятнадцать минут разговор шел об одинокой, и само собой, очень чувствительной, ранимой душе, которой, увы и ах, безумно не хватает любви и понимания. При этом мужчина так выразительно и кокетливо смотрел на эльфов, что они в замешательстве оглянулись на меня. Половину из вдохновенного спича перворожденные явно не поняли, хоть по-русски уже неплохо говорили, но все равно, от быстрой речи пока терялись. К тому же Лев Валерьевич определенно прибыл к нам откуда-то со стороны Воронежа и при разговоре страшно гхыкал, кое-что даже я понять могла только с опозданием в несколько секунд, а что уж говорить про ребят.
Пока эльфы в недоумении крутили головами, я широко улыбнулась брюнету, и сквозь зубы сказала:
— Дальше эту тему развивать не советую.
— Почему? — наивно удивился любитель экзотики.
— Убьют, — мой ответ заставил вовремя замереть руку назойливого п… в общем, нехорошего человека, над коленом одного из эльфов. Подозреваю, что это спасло Льву Валерьевичу сохранность его смазливой физиономии,
О-о-о…теперь даже я поверила, что они настоящие воины!
Черты стали резкими, хотя и не утратили своей красоты, но теперь схватить кого-нибудь из эльдаров за колено или другую часть тела мог только самоубийца. А еще, не знаю, в чем тут дело, но стало совершенно очевидно, что эти красавцы вовсе не люди.
Лев Валерьевич от такой перемены опешил и сник. Его взгляд суетливо заметался по сторонам, напрасно ища поддержки. А потом брюнет тихо сказал:
— Извините, я… простите бога ради…не поймите меня превратно…
Он приготовился спешно отчалить в другую сторону, но зацепился взглядом за обновки эльфов и словно окостенел, замер, как завороженный, потом медленно потянулся к штанам Селливена, схватил их, бормоча:
— Что это? Чье это? Как…
Казалось, Лев Валерьевич забыл и о приглянувшихся ему эльфах, и о маленьком недоразумении, чуть было не переросшим в межвидовой конфликт, мужчина любовно гладил ткань, близоруко подносил ее к самым глазам и все не мог оторваться.
Эльфы ту же сменили гнев на жалость, и Селливен участливо поинтересовался:
— Этот человек болен?
— Почти, — вздохнула я, — Кажется это провинциальный Кутюрье.
— Кто? — не понял эльф.
— Портной, — выбрала более понятное слово.
Брюнет прекратил бессвязное бормотание и обижено уставился на меня. Впрочем, он тут же просительно произнес:
— Умоляю! Продайте мне эти вещи!
И глядя на наши удивленные лица, пустился в длинные объяснения.
Он действительно модельер. В наш город завернул по ошибке, в поисках утерянной во время затянувшегося творческого кризиса Музы, посмотрел на карту и решил, что вдохновение может принести только отдых на берегу моря.
Ну откуда уроженец Воронежа мог знать, что море в наших краях прячется за многокилометровыми зарослями камышей, полных мелких кровососущих тварей, а туроператоры заманивают клиентов словами о близости к первозданной природе (расшифровывайте как отсутствие благ цивилизации)?
Для рыбаков и охотников наши места — просто рай земной, но Лев Валерьевич к этой славной категории не имел никакого отношения. Он просидел в тоске три дня в плавучей гостинице, и не найдя ни одного личика, достойного его взгляда (тут я представила щетинистые физиономии его попутчиков и хихикнула), после чего удрал обратно в цивилизацию.
Самолет улетал глубокой ночью, так что у портного оставалось время осчастливить своим посещением наш пляж. Несомненно, Льва Валерьевича привело на этот берег само провидение, ведь эти вещи сшитые руками людей. Нет, не людей!
На этих словах модельер запнулся и многозначительно ткнул пальцем в безвинно проплывающее над нами облачко. Я снова захихикала, а эльфы смущенно замялись и потупились.
Такую ткань страдалец от моды видел только однажды, в музее, это было парадное платье древней красавицы. Тогда ему так и не дали изучить дивный образец поближе, но сейчас судьба снова улыбнулась, поэтому он просит, нет, умоляет продать ему эти штаны и рубашку!