Правдолюбцы
Шрифт:
Она мялась, подыскивая тему для разговора, когда за спиной Джека и Пита появился бородатый мужчина. Ухватив молодых людей за плечи мясистыми ручищами, бородач прогудел:
— Пришли все-таки! Ах вы, мерзавцы! Ну и как? Веселитесь?
— Том! — разом завопили Джек и Пит.
Хозяин квартиры, Том Макбрайд, числился аспирантом Лондонской школы экономических и политических наук. Над диссертацией он трудился с незапамятных времен, а в студенческом профсоюзе приобрел славу главного смутьяна. Мартин боготворил его, но Одри, пристально разглядывая нового знакомого, чувствовала к нему инстинктивную неприязнь.
— Прости, подруга, — Том с любопытством взглянул на нее, — не знаю, как тебя зовут.
— Одри Говард, — ответила она. — Я здесь с Мартином Седжем.
— С… кем? Ах, с Мартином! Рад, очень рад, Одри! — И он снова повернулся к Джеку и Питу: — А теперь вы, двое, слушайте сюда, хочу вас кое с кем познакомить.
Том указал на человека, стоявшего позади него. На того самого, за которым наблюдала Одри, — американца.
— Джоел! — воскликнул Том. — Это Джек и Пит, прошу любить и жаловать! — Польщенные безраздельным вниманием Тома, молодые люди порозовели и расплылись в улыбках. — Джоел — американский юрист, — пояснил Том, — но не судите по одежке. На самом деле он наш человек.
Несмотря на такую рекомендацию, Джек и Пит мгновенно поскучнели. Похоже, оба полагали, что уж к кому, к кому, но к американцам они могут с легким сердцем относиться свысока. Джоел улыбнулся и наклонился к Одри:
— Вы уж извините моего друга-невежу, он нас не представил. Вас зовут Одри, если я правильно расслышал?
Одри кивнула.
— Мы с Джоелом как раз говорили о Поле Робсоне, [4] — продолжал Том. — Вы в курсе, что его опять уложили в больницу? Вроде бы истощение. Между прочим, Джоел с ним встречался.
4
Поль Робсон (1898–1976) — популярный американский певец, актер и общественный деятель. Получил юридическое образование, боролся за права афроамериканцев.
— Ну, это громко сказано, — мягко возразил Джоел. — В детстве я ездил в летний лагерь в Нью-Джерси, лагерь для детей рабочих, которым мы ужасно гордились. И как-то, когда мне было двенадцать, к нам на один день приехал Поль Робсон.
Джоел демонстрировал фирменный трюк американцев: непрерывно улыбаться, даже когда говоришь. Вдобавок он немного сутулился, словно для того, чтобы минимизировать разницу в росте между собой и англичанами. «Хочет понравиться», — подумала Одри.
— …Конечно, для нас он был героем, — говорил Джоел, — и мы смотрели на него раскрыв рты. Он прогулялся по лагерю, а потом, вечером, после того как спел для нас в столовой, произнес небольшую речь, призвав нас посвятить жизнь борьбе за справедливость. Все чуть с ума не сошли. Мы были готовы в едином порыве сложить головы за этого парня. А на следующее утро я встал ни свет ни заря по нужде, но не потащился в заведение для мальчиков, а в нарушение лагерных правил обогнул наш спальный домик и потопал в лесок. И вот стою я там, делаю свои дела, и вдруг появляется сам Поль Робсон! Ему тоже приспичило! Увидев меня, он и бровью не повел. Только улыбнулся и сказал своим неповторимым голосом — ну, вы все
Рядом с Одри возник Мартин с двумя бумажными стаканчиками красного вина:
— Прости, я задержался. Эти идиоты потеряли штопор…
Одри взяла стаканчик и приложила палец к губам.
— Ох, простите! — Глянув на американца, Мартин склонился в картинном раскаянии. — Я помешал?
Литвинов добродушно улыбнулся:
— Так вот, Робсон говорит мне: «Это хорошая привычка, молодой человек, советую и впредь ей следовать. Жизнь слишком коротка, чтобы по полдня валяться в постели». А потом, пока я судорожно придумывал, что бы такого умного ответить, он застегнул ширинку и ушел.
Слушатели недоуменно молчали. В определенный момент — возможно, когда Мартину заткнули рот, — у них возникло предвкушение эффектной концовки. Затем Том натужно хохотнул:
— Ха! Просто взял и ушел? Ну дела!
— Потрясающе, — сухо прокомментировал Мартин.
Одри вдруг бросилась на выручку американцу:
— В лагере, куда вы ездили, наверное, там было интересно.
— О да, — подтвердил Джоел, — чудесный лагерь. Хотя и довольно самобытный. Вместо того чтобы рассказывать истории о привидениях у костра, мы распевали песни во славу дяди Джо и клялись не обзывать товарищей нехорошими словами. — Он засмеялся.
Джек и Пит, учуяв в его смехе моральное разложение, поджали губы. Опять последовала неловкая пауза.
— Я очень сочувствую Полю Робсону, — силилась оживить беседу Одри. — Он столько выстрадал.
— Робсон? — хохотнул Мартин. Он все еще злился на Одри, вынудившую его умолкнуть. — Поль Робсон страдает в отличном пальто и шикарном автомобиле. На твоем месте я бы не тратил на него свою жалость.
— Но мы же не экономим на сочувствии, правда? — ответила Одри. — Мы же не боимся, что оно закончится.
Мартин уставился на нее, ошарашенный этим неожиданным предательством.
— Да ладно тебе, — произнес он с неубедительным смешком. — Робсона давно уже никто не принимает всерьез. Этот чудак до сих пор защищает венгров! — Мартин оглядел компанию в поисках поддержки.
Джек и Пит кивнули, но промолчали.
— Кажется, вы поторопились с выводами, — сказал Джоел.
— Неужто? — На лице Мартина мелькнуло паническое выражение, как у человека, который вдруг сообразил, что заплыл слишком далеко от берега.
— Я не разделяю всех воззрений Робсона, — продолжил Джоел, — но, по-моему, этот парень заслужил наше…
— А мнекажется, — перебил Мартин, — что Робсон — эстрадный соловей, и не более того.
— Во дает! — гаркнул Том.
— Не верю, что вы действительно так думаете, — сказал Джоел. — Во всяком случае, надеюсь на это, иначе примите мои соболезнования. — От краснобая и симпатяги, жаждущего расположить к себе публику, не осталось и следа. — Поль Робсон сделал для человечества куда больше, чем вы или я когда-либо сделаем.