Праведник поневоле
Шрифт:
Обворожительная? Что за странная мысль. Откуда она взялась?
– Мистер Хэмптон пожаловал, – объявил Мортон.
Джулиан Хэмптон вступил в комнату с особым адвокатским выражением на лице, которое он принимал всякий раз, когда мужчины встречались по делу. Он являлся старинным другом семьи, а потому в тех случаях, когда разговор обещал быть неприятным, это становилось для него необходимостью. В прошлом году Верджилу случалось наблюдать у него на лице это выражение не раз.
– Вы изучили их? – поинтересовался Хэмптон,
– Полагаю, там мало что изменилось.
– Что-то все же изменилось. Кредитоспособность, к примеру. Если бы ваша сестра жила в Леклер-Парке…
– Я не вправе ее неволить.
– Или если бы Данте жил только на свое содержание…
– Он никогда на него не жил, а стало быть, на это нечего и надеяться.
– Вы могли бы объединить фермы и сдать земли в аренду.
– Старая песня, Хэмптон, и вы уже знаете, что я на это отвечу. Ни мой отец, ни мой брат не сгоняли эти семьи с нажитых мест. Я тоже не пойду на это.
– Впрочем, вы ведь не на грани разорения.
Между тем к разорению семейство было близко, как никогда, гораздо ближе, чем Хэмптон мог предположить. Даже гроссбухи не отражали их отчаянного положения в полной мере. Тем не менее, у Верджила уже имелся план действий; вот только главная часть этого плана, к несчастью, могла вызвать осложнения, поскольку этой главной частью являлась Бьянка Кенвуд.
Хэмптон улыбнулся. Его улыбка не сулила ничего хорошего, особенно когда у него на лице присутствовало это самое адвокатское выражение.
– Дело можно легко поправить традиционным способом.
– Да, полагаю, отец Флер проявит щедрость. Слава Богу, после кончины брата цена на меня значительно возросла. Когда-нибудь, наверное, я действительно женюсь, однако теперь некоторые затруднительные обстоятельства делают для меня брак невозможным.
Хэмптон не был эмоциональным человеком, а потому по мелькнувшему в его глазах любопытству Верджил понял, что сболтнул лишнее.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? У меня имеется кое-какой опыт в переговорах от лица клиентов, попавших в затруднительные обстоятельства. – Хэмптон сделал особый акцент на последних словах, намекая на проблемы романтического свойства.
Однако вывести Верджила из затруднительных обстоятельств, в которые он угодил, было не под силу даже искусному адвокату.
– О, в этом вы непревзойденный мастер! Я бы доверил решение своих проблем только вам, если бы был убежден, что из этого выйдет толк. До сих пор удивляюсь, как вам удалось убедить графа дать свободу моей сестре…
– У каждого свой скелет в шкафу, а у графа Гласбери их побольше, чем у других. Как поживает графиня?
– Она почти счастлива и даже стала отдавать предпочтение тем кругам, в которых ее принимают.
– Если бы не вы, все для нее закончилось бы куда трагичнее.
Верджил это знал. Сохраняя внешнюю благопристойность,
– Полагаю, мы закончили? – спросил Верджил, собирая гроссбухи.
– Вы, кажется, да.
Верджил бросил книги на пол.
– У вас еще будет возможность разъяснить мне всю трагичность нашего положения. А теперь скажите, чем еще, кроме консультаций таких глупцов, каким является ваш покорный слуга, вы занимаетесь.
– Если бы все мои клиенты были такими глупцами, как вы, я бы умер с голоду. – С лица Хэмптона сошло серьезное выражение, и он снова стал старым добрым товарищем, дружбой с которым Верджил так дорожил.
Казалось, что в жизни Хэмптона почти ничего не происходило. Общество его не привлекало, а когда он все-таки там появлялся, то держался особняком. Женщины считали его слишком задумчивым и загадочным, а мужчины – скучным гордецом. С темными волосами и заостренными совершенными чертами лица Хэмптон походил на копию какой-нибудь иллюстрации, выполненной карандашом и чернилами. Вот только под этим рисунком не было никакой подписи, и многих это ставило в тупик.
– В Лондон приехал Сент-Джон, – сообщил Хэмптон. – Мы с Бершаром завтра встречаемся с ним у Корбе. Может быть, появятся Уидерби и другие. Раз вы вернулись из своей поездки, отчего б и вам не присоединиться к нашей компании? Общество дуэлянтов снова будет в сборе.
Речь шла о компании молодых людей, которые вот уже пять лет встречались в Хэмпстеде, в Академии фехтования шевалье Корбе. Верджил много месяцев не занимался фехтованием и не появлялся на этих сборищах. Его отсутствие казалось тем более странным, что организатором общества был именно он. Хэмптона он знал с детства, а с Корнеллом Уидерби подружился в университете. С Адрианом Бершаром он сошелся в кругу сверстников. Даже Дэниел Сент-Джон, судовладелец, состоявший в дружеских отношениях с Пенелопой, был принят в Общество дуэлянтов лишь по протекции Верджила.
– Я должен привезти Данте в Леклер-Парк – нужно решить кое-какие вопросы-.
– Бершар будет разочарован. Он искал вас, чтобы обсудить что-то, но что, нам не говорит. Верно, это связано с политикой.
Уж если Адриан Бершар начинал кого-то искать, то непременно находил, вот почему Верджил менее всего хотел, чтобы Адриан проявил любопытство к его делам.
– Я напишу ему и приглашу навестить меня. Я пробуду там несколько дней.
– Отчего ж не пригласить и Уидерби? Затянувшееся отсутствие графини ввергло его в меланхолию.