Правила боя
Шрифт:
Мы вышли на улицу, не ту, главную, к которой примыкал мой отель «Саксонский двор», а небольшую, узкую, идущую параллельно ей. Неброская машина неизвестной мне японской или корейской модели стояла не по-немецки, заехав правыми колесами на край тротуара. За рулем никого не было, значит, я поеду в обществе тех троих, что идут сейчас впереди меня, а с тремя справиться я, пожалуй, смогу. Дальше все пошло немного не так, как я себе представлял по американским приключенческим фильмам. Один человек сел за руль, а оставшиеся двое не сели рядом со мной с двух сторон, уперев мне в бок ствол невидимого со стороны пистолета и не стали надевать
Мы просто и буднично сели в автомобиль – водитель – за руль, один из мужчин спереди, второй сзади, рядом со мной, и машина аккуратно вписалась в поток таких же добротных, блестящих лаком и никелем, автомобилей.
Сидящий впереди мужчина вытащил из кармана немецкую газету и развернул ее на странице, где публиковались результаты розыгрышей различных лотерей и тотализаторов.
– Играете в «Тото»? – спросил он меня.
– Нет.
– А у меня есть такой грех, – мужчина обозначил на лице виноватую улыбку и углубился в изучение выигрышных таблиц.
Я был обескуражен, если полагать, что это слово произошло от слова «кураж», то есть храбрость.
Кулаки зудели в нестерпимом желании набить кому-нибудь морду, совершить чудеса силы и храбрости при освобождении любимой женщины. В крайнем случае, отважно молчать, отказываясь отвечать на коварные вопросы мучителей, но один из извергов внимательно изучал лотерейную таблицу, другой дремал в дальнем от меня углу машины, и даже к водителю не докопаешься – он тщательно соблюдал правила движения, исправно включая указатель поворота и тормозя в положенных местах. Постепенно зуд прошел, ярость и нетерпение поутихли, и я стал просто смотреть в окно, пытаясь понять, куда же мы едем.
Гамбурга я не знал, его окрестностей – тем более, а мы, судя по всему, уже выехали за город. Улица незаметно превратилась в автобан, городские дома сменились одно-двух-этажными постройками в том стиле, который избирают сейчас «новые русские» для своих загородных жилищ. Правда, без выкрутасов вроде башенок, шпилей и крепостных стен с бойницами.
Мы плавно свернули на боковую дорогу, которую в России назвали бы проселочной, хотя от автобана она отличалась только шириной и скупостью разметки. Справа показалось строение, которое я бы назвал фермой, хотя у немцев наверняка было свое особое слово для подобных предприятий сельского хозяйства. Вид у фермы был немного запущенный, по немецким понятиям, конечно. Потому что исходя из российских представлений о красоте и порядке, ферма могла бы считаться единственным и неоспоримым претендентом на звание «Образцовой фермы Российской Федерации».
Мы аккуратно въехали во двор, для чего любителю лотереи пришлось выйти из машины и распахнуть добротные металлические ворота. Машина подкатила к самому подъезду и остановилась.
– Конечная, – сказал водитель, – поезд дальше не идет. Просьба освободить вагоны.
Мы вылезли из машины, и водитель указал мне на дверь:
– Идите, она там.
Я открыл дверь и осторожно вступил в полутемный коридор. Впрочем, свет сразу вспыхнул, то ли сработали фотоэлементы, которые любят применять в подобных местах хозяйственные немцы, а может быть, человек, наблюдавший за мной с невидимого пульта, позаботился о сохранности моих локтей и коленок и включил освещение. Коридор уходил в глубину дома и удивлял количеством дверей, расположенных
– Светлана! – крикнул я, казалось, в полный голос, но сам едва услышал себя.
– Света-а! – еще раз повторил я, уже изо всех сил.
Голос отразился от стен, потолка, дверей, стула, и вернулся ко мне причудливо искаженным, гулким эхом.
Одна из дверей открылась, и из нее на полшага вышла Светлана.
– Лешенька, – спокойно сказала она, – наконец-то!..
По ее виду нельзя было сказать, что над бедной девушкой как-либо измывались жестокие изуверы. Она была спокойна как обычно, в ее поведении я не заметил той вялой наркотической апатии, на которую насмотрелся в свое время в Афгане. И вообще, напоминала жену, дождавшуюся припозднившегося с работы мужа.
Вдруг Светлана как-то странно, рывком исчезла в дверях. По желобку спины пробежал холодок, предвестник несущей смерть опасности. В конце коридора возник человек в черном – черный комбинезон, черный автомат в мощных руках, черная маска, затягивающая лицо.
– Ложись, – сказал черный человек тем голосом, который я так и не смог в полной мере выработать ни в училище, ни в Афгане. У слабонервных такой голос вызывает дрожь икроножных мышц, расслабленность кишечника и сумерки в глазах.
Себя я к слабонервным не относил, поэтому вжался в ближайшую дверную нишу и стал ждать автоматной очереди. Очереди не последовало, зато прозвучал тот же командный голос:
– Не дури, Кастет, сказано – ложись, значит, ложись!
– А если нет? – спросил я негромко.
– Бабу свою ты совсем не бережешь, не любишь, наверное, – сказал черный. – А может ты тупой просто, по жизни тупой? Слышал, у тебя в Афгане контузия была, а контузия на мозги здорово влияет.
Помимо слов черного, я внимательно вслушивался в другие шумы и шорохи, потому что такой трюк мы проходили – один человек заводит какую-нибудь увлекательную дискуссию с фигурантом, а остальные тем временем подкрадываются и под шумок – хрясь фигуранта по затылку саперной лопаткой или еще чем-нибудь вредным для здоровья. Однако никаких лишних звуков я не услышал, да и сам автоматчик, оставался на своем месте.
– Ты чего сюда приехал? – продолжал разговаривать со мной черный. – С бабой своей повидаться? Так повидался, даже поговорил маленько, теперь уезжай и делай свою работу. А баба у нас пока поживет, для нашего покоя и большей уверенности в тебе.
– Мне обещали, что она со мной вернется.
– Кто обещал, того здесь нет, да и обещалка у него уже, может, отвалилась. Поэтому слушай, что тебе говорят. Ложись и ползи потихоньку в сторону выхода, а на крыльцо выползешь, вставай и – в машину. До города тебя довезут. Кончать мне тебя никакого резона нет, но, если что, обоймы не пожалею.
– Чего ты меня на пол-то укладываешь? – он грязный, – поинтересовался я.
– А мне так спокойнее. Мужик ты, говорят, бойкий, чуть чего – в драку лезешь, – черный мужик хмыкнул. – Да и чтобы понял, кто в доме хозяин.
Я решил пока что не ложиться и нащупал за спиной дверную ручку.
Осторожно повернул ее – дверь тихо, без скрипа, отворилась. Слава немецким фермерам, не жалеющим машинного масла для дверных петель! Я сделал шаг назад и только тогда оглянулся. Комната оказалась кухней, вернее, чем-то вроде разделочной.