«Правила бунтаря и застенчивой девушки»
Шрифт:
Тупое, предательское тело.
Боже, я попала.
Вздыхая, я перекатываюсь и концентрируюсь на том, ушла ли мать со своими друзьями. В доме тихо, за исключением собаки, гавкающей снаружи. Это был бы самый мирный способ проснуться, если бы я не спала, обернувшись вокруг своего лучшего друга. К тому же, моя спальня воняет выпивкой.
Тук. Тук. Тук.
Я смотрю на часы и кривлюсь. Шесть часов утра, и еще не все ушли.
– Эй, мини–Пола, почему ты не открываешь
Я сжимаю свои губы и закрываю глаза. Уходи. Уходи. Уходи.
– Эта униформа, в которой ты была…Об этом я говорю…Ты – танцовщица в «Crazy Morelliesin’s». Как случилось так, что я никогда раньше тебя там не видел?
Потому что я не танцовщица.
Но то, что ты делаешь может быть не лучше.
– Твоя мама знает, где ты работаешь? – спрашивает он. – Могу поспорить, что да…Она сама там раньше работала, когда была моложе.
Я проглатываю постыдный комок, засоряющий мои дыхательные пути. Одновременно с тем, что я знала о ее баловстве стриптизом, я никогда не знала, что она работала в том же месте, что и я.
Я, правда, как она.
Нет! Я не такая! Я даже ни с кем не ходила на свидание и никогда ни с кем не пойду. Плюс, я собираюсь в колледж. Однажды я буду лучше нее.
Ну, это то, что я говорю себе, пока парень следующие полчаса колотит в мою дверь.
Когда он сдается, я пытаюсь снова уснуть, но мой взволнованный мозг удерживает меня в сознании, и наконец, я вытаскиваю свой зад из кровати, чтобы проверить ущерб в квартире. Прежде чем выйти в этот бардак, я приоткрываю дверь и всматриваюсь в коридор, чтобы убедиться, что дом пуст. Не вижу, чтобы кто–нибудь где–нибудь ходил, поэтому шире открываю дверь и выхожу.
Мой нос быстро морщится из–за вони травки, выпивки и пота. От затхлости воздуха мне хочется побежать в ванную и принять душ. Нуждаясь в том, чтобы сначала проверить место, я ставлю одну ступню перед другой, пока тащусь в гостиную. Диван перевернут вверх дном, кофейный столик прижат боком к покрытой пятнами стене, а в середине комнаты навалена куча пивных банок. Мой первоначальный инстинкт – как можно скорее убрать этот беспорядок, но сначала мне надо проверить мою маму.
Поворачиваясь спиной к беспорядку, я иду в сторону маминой спальни и нахожу ее пустую кровать. Я проверяю ванную, шкафы и кухню. Нигде нет никаких ее признаков. Должно быть, она не приходила обратно из бара. Мое волнение возрастает при мысли обо всех местах, где она могла бы быть: занимается проституцией на углу, ширяется в каком–нибудь захудалом отеле, или лежит мертвой где–то в канаве. Все, кроме последнего случалось.
Я сутулюсь над столом и опускаю голову в свои руки, споря о том, – должна ли выследить ее. Как правило, я это делаю, но Бек должен прийти сегодня, чтобы отбуксировать мой автомобиль. Хотя, после того, что случилось прошлой ночью, я не уверена, должна ли позволить Беку слететь с крючка и позвонить
Возвращаясь к себе в спальню, я подбираю телефон, чтобы позвонить либо Беку, либо Ари, – я еще не решила. И тогда замечаю пропущенный вызов от Винтер. Я решаю позвонить ей, откладывая тяжелое испытание с моей машиной.
– Привет, ленивая задница, – приветствует меня Винтер после того, как я здороваюсь с ней, зевая.
– Это впервые, – я плюхаюсь на свою кровать и смотрю на потолок в пятнах от воды. – Обычно ты зовешь меня чокнутой.
– Ага, ну я решила немного замиксовать. Чтобы сделать жизнь чуть более интересной, – шутит она. – Хотя, серьезно, почему ты кажешься уставшей? Обычно ты встаешь с рассветом.
– У меня была тяжелая ночь.
– Из–за того, что сломалась твоя машина?
– Ага. И была вечеринка, а какой–то парень разбудил меня в шесть часов утра, – я не собираюсь упоминать то, что вечеринка была устроена моей матерью. Одновременно с тем, что Витнтер знает о моей не фантастической жизни дома, она не в курсе всех тех деталей, что знает Бек. Я также по разным причинам не упоминаю, что Бек оставался в моей постели, или что я терлась об него, одна из которых, – потому что Винтер увидит в этом слишком много.
– Я не знаю, почему ты все еще там живешь, – говорит она. – Было бы намного легче, если бы ты просто переехала в Фэйрс Холлоу. Ведь кажется, что тебе не нравится жить со своей мамой.
– Просто все намного сложнее этого, – бубню я, массируя свой висок, чтобы уменьшить давление в черепе.
– Почему? В смысле, тебе почти девятнадцать. Ты не обязана и дальше жить со своей мамой, если не хочешь.
– Ага. Но ей нужна помощь, чтобы платить за аренду и в других вещах, – и чтобы быть уверенной, что она не умрет во сне.
– Почему это твоя работа? Разве не должно быть наоборот?
– Не всегда.
– Все же… это не честно, – говорит она, кажется глубоко недоумевая. – Мои родители совсем не отличные, но они бы никогда не заставили меня платить за них арендную плату. И не должны. Ничьи родители не должны этого делать.
– Я это знаю, – действительно знаю. И я пыталась говорить об этом с моей мамой много–много раз, чтобы она сделала усилие и позаботилась о себе. Она всегда говорит, что так и сделает, но после нескольких лет являясь единственным источником дохода, я сдалась; она никогда не изменится.
– Ты всегда можешь поселиться со мной, – предлагает она. – В любом случае, мне понадобится соседка по комнате, когда съедет Луна.
Когда слышу повторяющийся крик снаружи, поднимаюсь с кровати и прикладываюсь к окну.
– Так, когда съезжает Луна?
– Ну, это неофициально. Но они с Греем достаточно серьезно говорили о том, чтобы съехаться.
Я отдергиваю штору и всматриваюсь в окно.
– Серьезно? – сканирую стоянку и замечаю стоящую около багажника молодую пару, живущую через три двери от нас. Они кричат друг на друга, девушка в бешенстве из–за того, что считает, будто парень ей изменил. Я вспоминаю множество раз, когда моя мать была вовлечена в подобную сцену. – Разве все не движется немного быстро? Они так молоды.