Правила нежных предательств
Шрифт:
Выпал из сна из-за того, что автомобиль резко остановился, а Бобок выматерился в несвойственной для него манере.
— Начались в колхозе танцы, — пробухтел чумной доктор, открывая окно. В салон ворвался ледяной утренний воздух. Сонливость как рукой сняло.
Глава 18
— Дурацкий план…
— Я знаю. Так вы со мной?
— Естественно
(с просторов интернета)
Макс Буйнов
— Командир
— Кого, простите? — хмыкнул гад Бобок. Ну все, теперь этот «внутренний орган» с нас живых не слезет.
— Сук Алексей Михайлович, — натужно выдал толстяк шаря глазами по тонированным окнам катафалка, оценивая возможность поживы. После месседжа Ктулху о его фамилии, думаю, она должна была быть весьма и весьма внушительной. Я попытался подняться с пола, на который свалился с узкой лавки при резком торможении. Вышло плохо. Зазор между сиденьем и скамьей оказался слишком тесным для моих габаритов. Показалось, что наша спящая красавица завозилась в своем ложе. Но я очень надеялся что вот именно сейчас Фекла пока побудет в бессознательном состоянии. — Что везем?
— Висельницу на курорт, — серьезно ответил Ктулху. — Безутешный вдовец велел ей морду сделать. Не могу, говорит смотреть на то, как моя красавица синяя лежит, с вываленным языком. А мы чего? Наше дело маленькое — за ваши деньги любой каприз, как говорится. Вот документы, командир. Все в порядке.
— Кто еще в машине? — подозрительно спросил Сук.
— Безутешный вдовец, — хмыкнул мой подельничек. И мне захотелось его прибить. Ориентировки на исчадье крутят по всем каналам, развешены на каждом столбе. Не дай бог этот рьяный полицейский полезет смотреть на «висельницу» и опознает в ней пропавшую Феклу Быковских. Нас же нагнут по полной сначала, а потом разбираться начнут. И не факт, что разберутся. Что — то мне подсказывает, что наша мата — хари сдаст нас с потрохами, выставит злючими бандитами, спасая свою розовую попку.
Я завозился на полу, чувствуя себя гребаным Винни Пухом, застрявшим в кроличьей норе. Исчадье в гробу хрюкнуло, и снова пошевелилось. Теперь уже точно.
Эта женщина, с ее точеным носиком, тяжелыми сиськами и совершенно сумасшедшая почему — то свела меня с ума. Когда она летала над моей головой сверкая обнаженной хм… плотью, я вдруг понял, что мне надо бежать. Нестись сломя голову, не оглядываясь, как от адских демонов. А еще мне хотелось выдрать глаза поганцу Ктулху, чтобы он не смотрел. Что это было, вот скажите? Ревность?
— Открывайте перевозку, — потребовал полицейский. Черт, такого позорища я еще не переживал. Макс Буйнов валяется на полу труповозки, возле гроба с безумной бабой, пристегнутой ремнями. Офигенно день начался. Я как раз начал извиваться в попытках освободиться, когда послышался звук открывающейся дверцы. Выглядело это со стороны видимо весьма колоритно. Мои ноги, обутые в дорогие ботинки, дергались как у припадочного. Фекла тихо лежала в своем гробу, но я был уверен, что она пришла в себя и просто ждет удобного момента, чтобы совершить очередную глупость.
— Может не надо. Начальник. Баба говорят ведьмой была. Неспокойный труп, клянусь. Потому с
— Что ты мне голову морочишь? — рыкнул Сук, и судя по шагам подошел к гробу. Я вдруг почувствовал что мои плечи освободились, и начал подниматься.
Крик раздался прямо у меня над ухом, заставив снова опасть на пол. Это был вопль подбитого гризли, колотящегося в предсмертной агонии, переходящий в адский визг.
— Ты пришел, чтобы принять мою силу? Я готова, открой люк в крыше, чтобы я могла вылететь, — голос Феклы прозвучал в промежутке между диким ором и визгом как выстрел. Сук орать больше не мог, по всей вероятности. Он заскулил и метнулся к выходу.
Я снова попытался встать, но тяжелый ботинок, ломанувшегося в панике храброго полицейского, припечатал меня к полу. Ботинок был мокрым, что наводило на нехорошие мысли. Такого позора я не переживал никогда в своей жизни. Что произошло даже не сразу понял. Только успел увидеть, как Ктулху метнулся на водительское сиденье. Взвыл мотор, и катафалк сорвался с места. Со скрежетом отвалилось одно жестяное крыло с крыши и со скоростью болида врезалось в лобовое стекло полицейской машины, в которой что — то орал в рацию брат — близнец Сука.
— Держитесь, братцы, — проорал Бобок. Словно Матросов бросающийся на амбразуру.
Я вцепился в гроб, в котором ржала в голос поганка Фекла. Хламида на ее груди разорвалась, и теперь я явственно видел колышущиеся под прозрачной тканью сиськи, увенчанные крупными вишневыми сосками. Видимо когда исчадье пыталось подняться, тонкий материал порвался о стягивающие ее тело ремни. Мой «головастый» устремился к ней, уперся в борт гроба, раздираясь от горячего желания. Фекла как то меня спросила, как я отношусь к некрофилам. Теперь могу ответить — сочувствующе. Эта чертова девка превратила меня в извращенца, если меня возбуждает вид лежащей в гробу бабы. Правильно говорят — с кем поведешься.
— Ты слышал, как он орал? — веселилась Феня. — А я ведь просто взяла его за руку. Слушай, а в чем это я лежу? Это что, гроб? Оооооо. Я вас убью. Выберусь из чертовой домовины и порешу с особым цинизмом.
— Я разрываю все наши договоренности и первым же рейсом улетаю домой. Готов выплатить неустойку, — прохрипел я, борясь с желанием впиться зубами в манящий сосок и одуреть окончательно. — Фекла, моё положение в обществе не позволяет мне играть в идиотские игры. За полицейскую колымагу я заплачу, чтобы у Ктулху не было проблем. А ты подумай, как вернуться к жизни. Финита. Ты слишком заигралась, а я просто хотел тебя трахнуть. Своего я добился. Так что иди ты в пень со своими идиотскими играми. Я подонок, и всегда им был. Не знаю почему ты решила, что у нас что — то может получиться.
— Так ты просто…козлятина, — задохнулась Фекла. — Отвяжи меня, сейчас же. И вали куда хочешь. Понял. Ты мне тоже не нужен. Я вообще тебя обманула. У меня не может быть детей. Я бесплодна. Просто нужен был идиот, который поможет мне Федьку разуть. А ты как раз подвернулся. Так что не обольщайся о том, что я что — то там решила. Это твои влажные фантазии, не мои.
— Сука, — прорычал я, больше не в силах бороться с собой. Она задергалась в путах, когда я укусил ее за пухлую губку. — Значит ты мне еще должна осталась.