Правила обмана
Шрифт:
— Мы говорили вчера по телефону.
— Господин Шмидт?
— Да. — Джонатан поставил коробку на стол. — Кричите, — сказал он. — Давайте, это ваш шанс. Зовите секретаршу.
Хоффман сидел неподвижно, словно окаменел. И молчал.
— Не можете, да? — продолжал Джонатан. — Не можете рисковать, а то придет полиция, и я им расскажу все, что знаю о проекте, которым вы занимаетесь совместно с Эвой Крюгер.
— Здесь вы правы, — тут же сказал Хоффман. — Но это палка о двух концах: я не могу кричать, а вы не сможете заставить меня говорить. Никак.
— Я хочу
Хоффман скрестил руки на груди:
— Садитесь, доктор Рэнсом.
Джонатан осторожно приблизился к столу и сел на стул, слегка поморщившись, когда заткнутый сзади за ремень «ЗИГ-Зауэр» прижался к позвоночнику.
— И как это все происходит? Компания в компании? Секретный проект? Так?
Хоффман пожал плечами, что означало — спрашивать бесполезно.
— Оставьте эти догадки.
— Я полагаю, вы производите что-то, что не должны производить, и передаете это что-то кому-то, у кого этого не должно быть. Вопрос в том, что это? Пистолеты? Автоматы? Ракеты? А иначе зачем вам такое прикрытие? В производственной зоне я видел закрытое помещение с надписью «Тор». Что означает «Термические операции», да?
Хоффман наклонился вперед. Его радушие мгновенно испарилось.
— Вы даже не представляете, куда влезли.
— Почему же? Немного представляю. Насколько я знаю, вы подцепили Эмму в прошлом году, когда мы были в Ливане. Думаю, у вас есть свой человек в организации «Врачи без границ», который содействовал моему переводу в Европу.
— Все началось задолго до Ливана, — сказал Хоффман.
— Нет, — резко возразил Джонатан. — Все началось в Бейруте. Именно там Эмма сделала свой выбор. — Вот откуда были ее головные боли, ее депрессия: она принимала решение. Джонатан уверял себя, что ошибки быть не может. — Она ездила в Париж, чтобы встретиться с вами?
— Ах да, Париж. Помню-помню. Эти ваши бесконечные звонки, когда вы пытались дозвониться до нее в гостиницу. Мы должны были их переадресовать, но у технической службы возникли некоторые проблемы. Жаль, конечно. Она говорила, что подружка прикроет ее и что вы ей доверяете. Вижу, что это не так.
Джонатан проигнорировал эту колкость:
— На кого вы работаете?
— Достаточно того, что я скажу: мы — влиятельная группа. Посмотрите вокруг. У вас «мерседес». Да и деньги, как я полагаю. Вы видели дом Блитца и наши владения здесь. — Сейчас Хоффман очень напоминал страхового агента, который уговаривает клиента согласиться на полный страховой пакет. — Боюсь, вам придется довольствоваться тем, что вы знаете.
— Не сегодня.
— Хватит, доктор Рэнсом, — строго произнес Хоффман. — Покиньте этот кабинет и эту страну. И я постараюсь, чтобы полиция уничтожила ордер на ваш арест. Уезжайте немедленно и навсегда. У вас еще есть время выйти из этой опасной игры.
— И вы отзовете парня, который стрелял в меня прошлой ночью?
— Насчет этого ничего не могу сказать.
— А насчет полицейских, которые пытались украсть Эммины вещи, тоже ничего не знаете?
— Этих полицейских мы наняли, но они оказались не в меру ретивы. Однако хочу заметить, что вы вышли
— Тогда кто убил Блитца?
Хоффман на секунду замешкался, затем вздохнул, и у него задергалось веко.
— Люди, чьи взгляды не совпадают с нашими.
— То есть они не считают «Тор» такой уж удачной затеей? А вдруг они не захотят отпустить меня на все четыре стороны?
— За них я не отвечаю. Если покушались на вашу жизнь, то, по-моему, потому, что они считают, что вы работаете вместе с вашей женой.
— Хотите сказать, работаю на вас?
Хоффман потер лоб. Очевидно, ему не особенно понравилась эта мысль.
— В любом случае здесь я не могу вам помочь.
— Ценю вашу честность, — сказал Джонатан, — но, к сожалению, мои проблемы она не решает.
Хоффман заложил руки за голову и откинулся на спинку кресла, давая понять, что официальная часть встречи закончена и теперь можно поговорить неформально.
— Сочувствую вам, доктор Рэнсом. Самое тяжелое — это неведение. Мой брак не продлился и трех лет. А вы выдержали восемь. Не многим такое удается.
Временами, когда он говорил, его глаза начинали быстро-быстро мигать. Глазное заикание. Странный тик, он напомнил Джонатану человека, которого он знал много лет назад.
— Повторяю мое предложение, — продолжал Хоффман. — Уходите, уезжайте из страны как можно скорее. Мы не желаем вам зла, в нашей истории вы — один из хороших парней. Сами того не подозревая, вы нам здорово помогли. Обещайте, что не станете разнюхивать, чем мы занимаемся, и я отзову легавых.
— Слово даете?
— Да.
Хоффман говорил и мигал, его веки дергались несколько секунд. Наконец Джонатану удалось связать имя и лицо: пять лет назад, может, даже чуть больше… но он узнал его!
Задолго до Ливана.
— Я вас знаю.
Хоффман промолчал, только на щеках у него выступили красные пятна.
Джонатан продолжил:
— Вы — Маккенна. Из королевской гвардии, были откомандированы в миротворческие войска ООН в Косово. Майор, верно?
Хоффман захихикал, словно его поймали, когда он проказничал. Какое-то время он сидел с ошеломленным видом, затем заговорил, но вместо строгого берлинского немецкого послышался чистейший лондонский кокни:
— Долго же до тебя доходило, Джонни. Угадал. Это было в Косово. В канун Нового года, если не ошибаюсь. В ту ночь мы изрядно повеселились. Ты, я и Эм. С тех пор я немного набрал в весе, но кто же с возрастом не полнеет? Хотя ты, Джонни, выглядишь классно.
Он, он. Маккенна.Набрал килограммов двадцать и потерял половину волос и густые усы, но все равно он. Те же дергающиеся веки и доводящая до исступления привычка называть его «Джонни».
Джонатан почувствовал, как кровь яростно пульсирует у него в висках. Косово. Канун Нового года, шумная вечеринка в британских казармах. В полночь майор Джок Маккенна в килте марширует под звуки волынки. А потом он вспомнил, чем все закончилось. Почему он, собственно, не сразу узнал Маккенну.