Правила одиночества
Шрифт:
— Хорошо, не буду.
— Ты устроил ему западню.
Во-первых, в западню попали мы, нас было четверо, а братуха твой привел целую футбольную команду, одиннадцать человек. Я оказался меж двух огней; если ты помнишь, предупредил, чтобы Рубен не ходил один, из-за тебя я предал своих друзей, мы еле ноги унесли.
— Значит, это я виновата во всем? — раздраженным голосом спросила Джульетта, она даже остановилась и повернулась к нему лицом.
— Нет, — быстро ответил Виталик, — я этого не говорил, во всем виноват я, давай помиримся.
Девушка, сжав губы, сложила кукиш, сунула ему под нос, повернулась и пошла. Виталик тут же последовал
— С чего ты взяла, что это я отделал твоего брата, я даже его в лицо не знаю.
— Зато он тебя узнал.
— Откуда?
— Под фонарем ты стоял, в качестве живца?
— Ну да, — признался, — только про живца это обидно.
— Как есть, и хватит за мной таскаться. Рубен на голубятне торчит, еще одной драки не хватало. И, кстати говоря, поездка на БАМ в качестве свадебного путешествия меня не устраивает.
Поравнялись с домом Джульетты, и девушка ускорила шаг. Виталик тяжело вздохнул и поплелся в общежитие.
— Вон идет наш Ромео, — сказал Али. Он сунул два пальца в рот и издал короткий свист.
Ромео, то есть Виталик, задумчиво вышагивающий вдоль забора, поднял голову и увидел Али, машущего рукой. Изменил направление и тем же аллюром ступил на футбольное поле. Отсчитав полсотни шагов, остановился у лавочки, на которой сидела вся троица.
— Гамарджоба, [17] — приветствовал он честную компанию.
17
Здравствуйте (грузинск.).
Салам аллейкум, [18] — ответствовал Виталик Большой.
Барев, [19] — сказал Али.
— Здоровеньки булы, — ответил Ислам. Виталик Большой спросил у Виталика Маленького:
— Чувак, ты случайно не кришнаит, а то нам для комплекта буддизма не хватает?
— У меня мама молоканка, — нехотя ответил Виталик.
— Это ничего, сектанты тоже имеют право на представительство, — добродушно заметил Виталик Большой.
Виталик Маленький сел рядом, поднял прутик, лежавший под ногами, и принялся чертить перед собой геометрические фигуры. Молчали минут десять под гомон воробьев, чирикающих на кронах акаций.
18
Мир вам (арабск.).
19
Здравствуйте (армянск.).
— Как идет процесс примирения? — наконец спросил Ислам.
Виталик пожал плечами, полез в карман, достал пачку «Авроры», закурил и стал сплевывать табачинки, налипшие на губы.
— Понятно, — сказал Ислам, — вопросов больше не имею.
Али, немилосердно фальшивя, стал насвистывать мелодию арии «Сердце красавиц склонно к измене». Виталик Маленький некоторое время поглядывал на него искоса, затем, не выдержал:
— Икар долетался, а ты досвистишься. Обращаясь к Исламу, Али возмущенно сказал:
— Задирается. Кажется, ему жить надоело.
— Джентльмены, — строго обратился к ним Виталик Большой, — глупо ссориться перед лицом общего врага, он только этого и ждет, чтобы схавать нас поодиночке.
— Скажи спасибо общему врагу, — буркнул Али. — Неблагодарный,
— Надежда есть вообще? — спросил Виталик Большой.
Поскольку Виталик Маленький молчал, Ислам ответил за него:
— Надежда всегда есть.
— Я вам расскажу поучительную историю, — изрек Али. — Вот я встречался с девушкой, Надежда ее звали…
— Ладно врать, — перебил его Виталик Большой, — с девушкой он встречался, с Эльзой, наверное?
Али обиженно замолчал и снова стал насвистывать, на этот раз мотив мейхана.
— Ну и че дальше было? — через минуту спросил Виталик Большой.
— Да пошел ты, — сказал Али и вполголоса, отбивая ладонями по коленке такт, запел:
Моего места Маштаганский селенийОбщежител четвертый отделенийЕсли будет земилетиресенийПириходи ко мне в отделений.Оборвав песню, заметил:
— Эльза, к вашему сведению, со мной не здоровается, потому что я обещал прийти к ней вечером и не пришел, из-за вас, между прочим.
Виталик Большой спросил у Ислама сигарету, но тот покачал головой. Виталик Маленький достал пачку «Авроры», но Виталик Большой скривился и предложил Али:
— Пойдем, брат, сходим за сигаретами, у меня есть сорок копеек, как раз на «Интер» хватит.
— Ара, отвали от меня, — огрызнулся Али, — я с тобой даже двух шагов дороги не хочу пройти.
— Обиделся, — констатировал Виталик Большой. АЛИ, не обращая на него внимания, продолжал вполголоса петь, прищелкивая пальцами:
Лошадь, осел и мотыга,Вот и все, что было у меня,И уверенность, что отец женит меня,Но он дал мне денег и отправил в игорный дом.Дальше он не знал слов, поэтому, пощелкав еще некоторое время пальцами, замолчал. Солнце клонилось к закату, было тепло и безветренно. Наискосок, через футбольное поле, прошла группа учащихся занимать очередь на ужин. Проводили их взглядами. Гомон птиц в кроне дерева вдруг затих. Подняли головы и увидели в небе парящего коршуна. Хищник сделал круг над полем и, видимо не увидев ничего достойного внимания, улетел в сторону пустырей. Через несколько минут птичий базар возобновился. Студенты теперь потянулись на ужин муравьиной лентой, друг за другом, небольшими группками, что-то живо обсуждая, споря. Видимо, в этом нескончаемом потоке было что-то рефлексообразующее, так как все почувствовали голод.
— Сколько, ты говоришь, у тебя копеек? — спросил Ислам.
Виталик Большой открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент раздался шум крыльев, сильный шум. Над голубятней Рубена вдруг возникло сизо-голубое облако, которое стремительно взмыло вверх, подгоняемое разбойничьим свистом хозяина. Какое-то время они как зачарованные следили за пируэтами голубиной стаи, причем довольно долго, затем Виталик Большой сказал:
— Сорок копеек, но я хотел купить сигарет, у нас курить нету.
— Курить вредно, — сказал Ислам, продолжая смотреть в небо, — «Охотничья» копченая стоит рубль восемьдесят, две бутылки «Агдама» по рубль десять — итого четыре рубля; хлеб возьмем в столовой. У меня есть трешник, не хватает шестьдесят копеек, поройтесь как следует в карманах, дети мои, поскребите по сусекам.