Правила охоты

О'Рейли Виктор

Возрождение страны уже началось, но это был медленный и болезненный процесс.

Верховная власть в Японии находилась в руках Верховного главнокомандующего союзными войсками Дугласа Мак-Артура и его двухсоттысячного войска, укомплектованного в основном американцами. Император отрекся от своего богоподобного статуса. Старая Япония была мертва, а новая только рождалась, рождалась в муках и в крови.

Кеи Намака, высокий и тощий подросток, стоял рядом со своей матерью. С другой стороны стоял его брат Фумио.

Даже для своего

возраста он казался слишком миниатюрным, а нога его была жестоко искалечена: примерно год назад его ударил по касательной американский джип, заблудившийся в лабиринте токийских улиц и аллей. Фумио отделался сложным переломом, кости срастались очень плохо. Лекарства, перевязочные материалы, просто нормальное питание — все, что требовалось для полного выздоровления, — оставалось совершенно недоступным. В результате физическое развитие Фумио замедлилось, и он на всю жизнь остался калекой.

Суд над военными преступниками в Токио длился два с половиной года. Вели его одиннадцать судей, представляющих три четверти населения земли. Один за другим свидетели рассказывали о геноциде, убийствах, массовой резне, о голоде в лагерях для военнопленных, “маршах смерти”, уничтожении городов и поселков, групповых изнасилованиях, пытках, казнях без суда и следствия, разработке бактериологического оружия и бесчеловечных медицинских экспериментах. Это был весьма впечатляющий и полный перечень преступлений против человечества.

В результате шесть генералов и один премьер-министр были приговорены к смертной казни через повешение.

Казнь должна была состояться в час ночи 23 декабря 1948 года в тюрьме Сугамо.

Одним из приговоренных был генерал Шин Намака, родной отец Кеи и Фумио. Их мать, Ацуко Судаи, на протяжении многих лет была его любовницей, так как официальный брак генерала оказался бездетным и не слишком благополучным. Шин Намака любил Ацуко и заботился о ней и своих детях с величайшей внимательностью.

Свидетельские показания против него были неопровержимы; он был признан лично ответственным за смерть более ста тысяч рабов-китайцев и виновным в проведении запрещенных медицинских экспериментов над военнопленными.

При всем при этом он был хорошим любящим отцом. С его арестом мир Кеи — старшего сына, особенно близкого к отцу — потерпел крушение.

Осужденных содержали в одиночных камерах в блоке 5С. В каждой камере размером восемь на пять с половиной футов было централизованное отопление, стояли стол, таз для умывания и туалет. На пол укладывался футоновый матрас и выдавались одеяла. Чтобы предотвратить самоубийство, свет в камерах не гас даже ночью, и пленники находились под неусыпным круглосуточным наблюдением.

Казнь совершалась в соответствии со стандартной процедурой, принятой в американской армии для подобных случаев.

Каждый из заключенных был заранее взвешен, чтобы можно было рассчитать достаточную высоту падения. Таблица оптимальных соотношений была

определена судами, действовавшими методом проб и ошибок, еще в девятнадцатом веке. Генерал Намака весил сто тридцать фунтов и должен был падать с высоты семи футов и семи дюймов, после того как из-под его ног вышибут стул. При падении с большей высоты ему могло запросто оторвать голову петлей. При недостаточной высоте он бы медленно задыхался. В случае, если высота была выбрана правильно, петля лишь мгновенно и безболезненно ломала шейные позвонки. Ничего особо мудреного в этом не было.

Последний свой день в тюрьме осужденные провели за письмами и молитвами. Последняя их трапеза состояла из риса, мелко порубленных пикулей, супа мисо и поджаренной рыбы. Потом они выпили сакэ. За полчаса до официального начала экзекуции всех их перевели в крыло смертников. Каждый из осужденных был прикован наручниками к двум охранникам.

В центре большой камеры был воздвигнут эшафот, куда вели тринадцать ступеней. С перекладины свисали четыре петли, сделанных из манильского троса дюймовой толщины. Скользящий узел был обработан воском. Перед тем как осужденные поднимались наверх, наручники снимали, а руки тут же связывали ремнями.

Пленники поднимались на эшафот мучительно медленно. На помосте каждому из них связывали лодыжки и надевали на шею петлю, так чтобы узел приходился точно за левым ухом.

Потом в помосте открылись люки, и пол ушел у них из-под ног. Сухой резкий треск эхом разнесся по коридорам крыла смертников и был слышен даже во дворе.

Осужденных казнили двумя группами, и генерал Шин Намака оказался во второй. Он вошел в камеру с виселицей в ноль часов девятнадцать минут, а в ноль тридцать восемь старший тюремный врач официально объявил о его смерти.

Все трупы были перевезены в Иокогамский муниципальный крематорий и там сожжены в печи. Их прах развеяли по ветру…

На этом месте сон Кеи Намаки обрывался.

Он помнил, что тогда он ощутил отчаяние и пустоту, на смену которым пришла мрачная решимость выжить любой ценой.

Кеи Намака, рослый, с отлично развитой ежедневными упражнениями в зале для единоборств мускулатурой, выглядевший лет на десять моложе своего истинного возраста, испустил ужасный, исполненный горя крик. Опустившись на колени, он зарыдал, не вытирая с лица слез.

За всю свою жизнь он видел этот сон бесчисленное число раз.

Небоскреб “Намака Корпорейшн” стоял как раз напротив того места, где когда-то располагалась тюрьма Сугамо. Новый квартал, в котором были выстроены гостиница, океанарий, несколько офисов и большой торговый центр, больше не носил названия Сугамо. После открытого конкурса район получил наименование Саншайн-сити, Солнечный город.

Только скромная надпись на небольшом гранитном обелиске, установленном в крошечном скверике у подножия “Намака Тауэр”, воскрешала в людской памяти имена казненных.