Правила отражений
Шрифт:
– И что же, почтенный властитель, никто не может отменить решение этого неблагоразумного судьи? – заволновался Абдулкарим
– По закону это возможно. Нужен только ряд подписей. Ревнителя палаты милости и грехов, то есть Верховного судьи. И Надсмотрщика палаты мер и ответственности.
– То есть Генерального прокурора, - кивнул я.
– Именно. А также подписи Председателя Выборного конвента. И моя.
– И в чём проблема?
– Моя подпись, считайте, на этом документе есть. С парламентом мы договоримся. В конце концов лоббирования и предвыборных пожертвований никто
– Вы, опора власти и народа, не можете просто приказать им, призвать к благоразумию? – удивился Абдулкарим.
– Не могу… Вы знаете, мне очень нужны дипломатические и торговые отношения с вашей державой. Поэтому даю вам полную свободу на поиск решения любыми путями, кроме откровенно противозаконных. И обещаю любое моё содействие.
Что-то в его голосе мне не понравилось – какие-то нотки отчаянья. И я озабоченно спросил:
– И какой у нас шанс договориться со всеми?
– Никакого, - угрюмо сообщил вождь.
– То есть?
– Ни единого. Но… Я надеюсь на вашу хвалёную инопланетную изворотливость…
***
Микрофон, похожий на шоколадное мороженое на палочке, мне совали чуть ли не в рот, будто надеясь, что я откушу кусочек.
– Правда ли, что торговый представитель Земли готовил взрывы детских приютов?
– Скольких наших отборных коммандос может порвать голыми руками лазутчик Тим Капуцин?
– Когда вы намерены штурмовать тюрьму для освобождения вашего диверсанта?
– Вы действительно являетесь передовым отрядом сил вторжения?
Журналисты галдели и лезли с диктофонами, микрофонами, блокнотами. Они ничем не отличались от своих беспокойных коллег на десятках планет. Получив горящий информационный повод, они поднимали галдёж, как чайки при виде выброшенного на берег кита. И не собирались успокаиваться, пока не склюют его полностью. Сейчас таковым китом была непонятно кем вброшенная тема, что для освобождения арестованного землянина пришельцы готовят масштабное вторжение с космодесантом и орбитальными бомбардировками.
– Как повлияет вторжение на биржевые котировки? – орали журналисты.
– Правда ли, что на оккупированных территориях земляне изымают из семей детей старше трёх для подготовки к службе в звёздной пехоте?
– Будет ли мстить нам белое большинство Земли за расистскую политику прошлых веков и принудительно навязывать межрасовые браки?
– Не отдадим Ктулху кровавым пришельцам! – орала массовка в задних рядах.
– Никто никуда не собирается вторгаться!– Не надо провокаций. Мы за мир и добрососедство. Мы за мир. За мир, - заученно повторял я, пробираясь через толпу журналистов от нашего лимузина к гранитным ступеням отеля «Радуга Ктулху».
Поселили нас в этом фешенебельном отеле на одиннадцатом этаже. В наше распоряжение предоставили водителя с машиной – длинным, ярко красным, с серебристой крышей и пятицветной мигалкой представительским лимузином. Охрану Демократический вождь нам не выделил. В Юдостане – столице Республики Ктулху, запрещено ношение любого огнестрельного оружия и высокотехнологических средств защиты, но мы согласно межзвёздному
Журналисты нас донимали третий день, не давая покоя и прохода, так что у меня порой возникало почти непреодолимое желание дать приказ на пассивную защиту и разметать всю эту свору. Но мы терпели. Ведь терпению межзвёздных дипломатов могут позавидовать монахи в самых строгих монастырях.
Мы всё-таки с трудом пробились в отель через толпу крикливых созданий. Гурк Широкий, наш водитель, а по совместительству помощник по мелким поручениям, подобострастно улыбаясь, с поклоном пропустил нас в парадный лифт. Этот белый до бледности человек был вышколен, в строгой униформе, вежливый до подобострастия. В его глазах я иногда ловил смущение и недопонимание – он не знал, как с нами обращаться. Мы по статусу вроде и хозяева жизни, но этот плебейский цвет кожи – с таким не живут в таких отелях и не ездят в шикарных лимузинах.
Лифтёр закрыл за нами распашную решетчатую дверцу. Роскошный лифт с зеркалами, медью и позолотой неторопливо пополз вверх.
– Когда всё это журналистское безумие кончится, Гурк? – спросил я.
– Потерпите несколько дней, господа. На следующей неделе будет международный чемпионат в ногомяч. Прибудут спортсмены с Жёлтого континента, и даже краснокожие команды. Так что всем станет не до межпланетной оккупации.
– Ждём, не дождёмся, - пробормотал я.
На планете с ума сходят по состязаниям, похожим на земной футбол. Только там команды по двадцать человек, мяча целых три, а поле побольше в полтора раза. Абдулкарим, падкий на такие развлечения, вчера вытащил из сети последние матчи и искренне наслаждался ими, а мне было как-то всё равно.
За последние дни мы, пользуясь выданным нам пропуском за подписью Демократического вождя, обеспечивающим доступ в большинство государственных учреждений, побывали в ряде Исполнительных департаментов, а также в Парламенте, чтобы прозондировать почву. Быстро выяснилось, что там и зондировать ничего не надо – готовы продаться все. Так что проблем с чиновниками и депутатами не ожидалось. Слуги народа прилично утомили нас вопросами: «ну по секрету, только между нами, когда начнётся оккупация?» «По ещё большему секрету - сколько платят чиновникам местной временной администрации? Нет, мы не хотим продаться заранее. Мы просто спрашиваем, чтобы быть в курсе. Хотя, конечно, Земля – прогрессивным мир»… Желающих продаться заблаговременно оказалось неожиданно много.
Дальше нам предстояло расщёлкать гораздо более крепкий орешек. Завтра предстоял визит к безумному судье Рукамуку Хитросплетённому.
В результате наших визитов мы убедились, что правовая и административная система Ктулху невероятно запутаны. Самое любопытное, что Искусственный интеллект нашего корабля, проанализировав полученную нами информацию, сделал однозначный вывод, что на таких рыхлых основах государство функционировать не может. Но при этом признаков, что оно разваливается, не наблюдалось. Следовательно, есть какие-то рёбра жёсткости – договорённости, правила, стоящие над законом.