Правила перспективы

Торп Адам

— Я не подговаривал его. Просто предложил, почти что в шутку. Даже не так. Произошло небольшое недоразумение…

— Понятно. — Вернер глядел на него странным взглядом. — Теперь мне все понятно. Небольшое недоразумение. Иначе и быть не могло.

С первых минут знакомства Вернер стал его мучителем! Лесная тропинка вилась среди белых берез, пропадала, недостижимая, в зеленом мраке. И в этом была своя мука.

Фрау Шенкель повернулась к Вернеру.

— Что это за чепуху он нес про евреев и носки?

Вернер пожал плечами.

— Неужели вы расстроены, фрау Шенкель?

— Немножко, — в глазах у нее сверкали слезы. — Не хочу думать,

что на ногах у моего бедного Дитера и моего ненаглядного крошки Зигги были такие носки.

56

Когда они попробовали открыть проклятущую дверь, та уперлась в потолок.

Пришлось расчищать эту часть потолка, чтобы попытаться приподнять треснувшую несущую балку, а уже потом взяться за дверь.

— Тихо, осторожно, — повторял Перри.

Выяснилось, что балка представляет собой сквозной стальной прогон. Дом построили совсем недавно, и перекрытия у него были металлические. Балка, как оказалось, вовсе не лопнула, а только съехала с точки опоры — там, где убежище. Все здание подбросило и снова опустило — широкие трещины на стенах ясно говорили об этом, прогон выскочил из своего забетонированного гнезда, и от падения его удерживала только дверь.

— Ну, дела! — сказал Перри.

Молодой человек Антон, весь вымотанный с залитым потом лицом — видно, за три года форму потерял, — не понял его слов.

Дверь, как и прогон, тоже сдвинулась со своего места. Хотя никто ее не открывал. Это образовавшийся при взрыве вакуум сместил ее на несколько дюймов, иначе балка рухнула бы вниз и, возможно, потащила бы за собой пять или шесть находящихся выше этажей. Почем знать?

— Попробуй удержи, — сказал Перри, глядя на балку и качая головой.

И опять Антон его не понял.

Прогон лежал на самом краешке двери, до кромки оставалась четверть дюйма. Словно все-таки увенчался успехом безумный, рискованный цирковой номер. Словно удержала равновесие благодаря одной-единственной книге набитая томами длинная полка — той, которую тебе необходимо сейчас прочесть.

Перри прикинул размеры расчищенной балки, попытался определить силу и давление. И вдруг понял, что дверь звучит. Похрустывает. Может, это петли выгибались, вот-вот готовые отвалиться под непомерной тяжестью балки и навалившегося на нее груза. Под облетевшей штукатуркой через потрескавшийся бетон сквозила металлическая арматура, в Америке такую сетку увидишь разве что вдоль заборов на стройплощадках, а здесь она повсюду: ею щетинятся развалины, она драным тряпьем или паутиной затягивает стены. До войны что он понимал в работах по сносу зданий? А теперь — настоящий эксперт.

По гроб жизни останется у него умение писать руины, неромантические свалки искореженного металла, битых кирпичей, кусков стен, какое бы здание это ни было раньше и о какой бы стране Старого Света речь ни шла; руины любого народа. Ввоз и вывоз. Хаос.

Сейчас, в самом средоточии хаоса, он неумело тыкался туда-сюда, силясь осторожно направить ход событий, перевести стрелку на указатель "порядок и спасение". А треклятая дверь хрустела, и этот звук накладывался на безнадежное стенание из подвала. Это Потоп с журчанием заливал им ноги. Это четверть дюйма между жизнью и смертью, порядком и хаосом, спасением и концом порождала отчаяние. И Перри не знал, что делать. Он не знал, что ему, на хрен, делать, ведь любой шаг мог оказаться роковым.

— Вот стерва, — пробормотал он, когда появилась фрау Хоффман или Хоффнунг с игрушечным

зайцем, но он имел в виду не ее.

Совершенно замусоленный заяц покорно, будто пленный, свисал из ее руки. Все прочие растерянно сгрудились возле балок крепи, ждали от Перри ценных указаний и слушали, как хрустит металлическая дверь и стонут люди в подвале. Даже юный Антон со всей своей смекалкой, будущий лидер мировой революции, притих и слушал.

Вдова подошла к самой двери убежища, и никто не остановил ее. Просунула зайца в щель и позвала Эрику. Она окликала ее по имени и выкрикивала что-то еще. Наверное, что принесла игрушку, — Перри не понимал. Всех слов в англо-немецкий разговорник для солдат США не впихнешь.

Но Перри знал, что она кричала именно это. Общая картина никак не складывается, подумал он. Мне надо сосредоточиться, посмотреть и все обдумать, а она отвлекает меня своей игрушкой.

И тут дверь непостижимым образом сдвинулась с места.

Она беззвучно шевельнулась, качнулась назад на какие-то четверть дюйма. Потом раздался пронзительный скрежет металла о металл, и Перри шарахнулся в сторону и закрыл голову руками.

57

Герр Хоффер прижимал Пауля Бюрка к груди. Он ясно понимал: этим утром нельзя было оставлять жену и девочек.

Превыше всего долг перед любимыми. Да и какой от него прок в Музее? Фрау Шенкель совершенно права. Даже для Хильде Винкель, которую все еще пробирала дрожь, проку от него немного. Ему недоставало смелости обнять ее и утешить. Если бы он отважился, это и его бы утешило. Наверняка она бы спокойно отнеслась к мокрым брюкам. Кто в наше время обращает внимание на такие пустяки? Человек должен помогать своему ближнему.

Герр Хоффер решил, что после войны, другими словами, в ближайшие недели он все это как следует обдумает. Долг человека состоит в служении ближним, и в первую очередь любимым. Он представил, какая нелегкая предстоит жизнь в ближайшие месяцы, а может, и годы.

Придется забыть про Гельголанд. Надо быть реалистом. Даже светлое пиво или лимоны могут исчезнуть, останется один ревень. Но он будет гулять с дочерьми в парке. Вряд ли парк будет стерт с лица земли, а со временем вместо поваленных бомбами деревьев посадят новые. Он будет гулять с девочками по воскресеньям, играть с ними на траве, бегать. Особенно с Эрикой, она любит побегать. Сабина шутила, что это оттого, что они зачали ее в Берлине во время Олимпийских игр. В прошлое воскресенье он тоже гулял с ними. Забавно, но они всегда ходили одной и той же дорогой: огибали декоративный пруд с медлительными золотыми рыбками, лавировали между стриженых кустов живой изгороди и только потом останавливались у качелей. Надо изменить маршрут. Может, входить через другие ворота, лишь бы сойти с привычной колеи. Можно начать с качелей и закончить у декоративного пруда, пустить кораблики. Он сделает своим девочкам новые кораблики, раскрасит их красным, синим и желтым, а трубы выкрасит в шикарный черный цвет. Сабина иной раз выходила с ними прогуляться, но чаще оставалась дома, усаживалась на зеленом диване, просматривала старые журналы, штопала чулки, слушала радио. Порой натирала воском и полировала мебель. Всякий раз, когда она видела, что после бомбардировки картины висят косо, она обязательно их поправляла и вытирала пыль. Вот почему с нами не приключилось ничего дурного, понял он. Когда пыль тучей висела в воздухе, Сабина была тут как тут, и с тряпкой в руках.