Правила побега с обнаженным оборотнем

Харпер Молли

И, конечно, я получила возможность увидеть дальние уголки страны, сейчас, когда не была постоянно бегах. Некоторые места казались слишком удивительными, чтобы быть настоящими – фиолетовые скалистые горы или чащобы, до того густые и дремучие, что, когда проезжаешь через них по дороге, кажется, что через плотную листву и хвою не пробивается даже лучик света. Мне нравилось, когда за поворотом неожиданно показывался маленький провинциальный городок.

Создавалось впечатление, что Калеб знает трассу как свои пять пальцев. По-моему, проехав однажды по дороге, он мог в любой момент рассказать, какие камни валялись на обочине, не говоря уже о том, чтобы найти обратный путь.

Но мне хотелось бы забыть этот пейзаж. Не знаю, где будет обитать моя новая личность. Мне нельзя оставаться здесь, на Великом Севере, и юго-восток исключался – слишком

близко к Гленну. Оставалось только надеяться, что в конце концов я не окажусь где-нибудь посреди пустыни. Я полюбила снег и не представляю, как смогу пережить летний пятидесятиградусный зной и скорпионов, шмыгающих по комнате.

За окном промелькнули невысокие холмы, припорошенные снегом; обширная картина напоминала пастораль рождественской открытки. Я боролась с усталостью, накатившей после непрерывного страха, которого я натерпелась за последние сутки. Но работающая в салоне печка, сытый желудок и полуденные солнечные лучи, светившие прямо в лицо, сделали свое дело – я заснула задолго до того, как мы заехали во Флинт Крик. С тех пор, как подалась в бега, я почти не ездила в автомобиле пассажиром. Я все еще дремала, слегка приоткрывая глаза на поворотах, чтобы убедиться, что Калеб не завез меня куда-нибудь в Тихуану или не стащил мою гигиеническую помаду. Но тот даже не сменил радиостанцию на приемнике. Просто поглядывал время от времени в мою сторону, хмурился, а затем опять смотрел на дорогу.

Прислонившись лбом к теплому боковому стеклу, я гадала, смогу ли выйти в интернет и отправить электронное письмо, чтобы сообщить о моем стремительно ухудшающемся положении и срочной необходимости в новых документах. Рэд Берн меня никогда не подводила, отвечала на письма в течение суток, так что мне требовалось всего лишь на следующий день зайти в интернет.

И хотя мы с Рэд Берн ни разу не виделись, именно благодаря ей я переехала на Аляску. Рэд Берн работала в социальной группе в интернете, которая помогала женщинам – жертвам домашнего насилия, особенно, если они становились объектами преследования. Стараясь не попадать в поле зрение правоохранительных органов, группа предоставляла новые незасвеченные водительские удостоверения, карточку социального страхования, свидетельство о рождении на вымышленное имя и, конечно, новые работу и место жительства.

Такая неприметная, состоятельная и пугающе компетентная в вопросах исчезновения людей организация.

Сбежав от Гленна, я колесила по стране почти полгода, прежде чем услышала о них от знакомой официантки. Именно Рэд Берн нашла мне работу в Долине Полумесяца, когда уволилась прежний врач стаи, старая доктор Модер.

Я злилась на Рэд Берн – ведь именно из-за нее я узнала о существовании оборотней. Конечно, сама она о них ни сном, ни духом, но я все равно оставляла за собой право злиться.

Самая первая доктор Модер работала в Долине до тех пор, пока власти не заинтересовались рекордной статистикой рождаемости и смертности. Как объяснить большое количество новорожденных вкупе с непродолжительным сроком беременности? К тому же, вервольфы так и норовили погибнуть насильственной смертью, перекинувшись в волчью форму, в результате непредвиденной встречи с огромным медведем. В конце концов чиновники Минздрава стали что-то подозревать. И в стае решили, что проще найти кого-то, кому они смогут доверять и кто сможет успешно фальсифицировать медицинские отчеты. На смену самой первой доктору Модер, которая начала свою деятельность в далеком 1913 году, пришел человек без официальной медицинской лицензии, поэтому его оформили тем же доктором Модер, которая якобы продолжает вполне легальную практику. Все мои предшественники на этой должности походили на меня – у них имелись навыки и образование, но не было возможности работать под собственным именем и дипломом.

Имя «Доктор Модер» стало своеобразным профессиональным именем, которое передавалось от одного врача стаи к другому. Подозреваю, что все «Модеры» получили докторскую степень где-нибудь на Филиппинах. Тот доктор Модер, что работала до меня, выступала свидетелем на процессе о регулярной массовой фальсификации лекарственных рецептов в Майами. Когда через десять лет страсти по этому делу немного поутихли, она решила двинуться дальше, покинув убежище, которое ей предоставила стая.

Рэд Берн утверждала, что у меня хватит сил уехать в далекий холодный край, такой чуждый, неизвестный и изолированный. Она связалась со мной как раз перед тем, как я решила

продолжить свою трансфедеральную одиссею, и потребовала взять себя в руки и прекратить распускать нюни. Ред Берн верила в мизерикордию – удар милосердия. Она поведала мне свою историю. Хотя у нее и муж был не таким придурком, и брак не таким кошмарным, как у меня, она до сих пор сожалеет, что у нее не хватило смелости выйти из него на собственных условиях. И теперь ей кажется, что, помогая другим, заставляя их принять правильное решение, она исправляет прошлые ошибки и просчеты. Милая и смешная, она терпеть не могла глупости и утверждала, что бежать куда глаза глядят – это всего лишь полумера, которая не решит мою проблему. Чтобы чувствовать себя в безопасности, не достаточно просто сбежать.

Хотя именно Рэд Берн прислала мне е-майл с предупреждением, что наш план оказался небезупречным, и что, возможно, бывший супруг напал на мой след. Она сообщила, мол, самое время задействовать план Б с аварийной эвакуацией, который мы обговаривали заранее, прежде чем я прибыла в Долину. А Рэд Берн пока подготовит для меня новое убежище и документы.

Я тут же подхватилась и уехала, куда глаза глядят, подальше от Гранди, на грузовике, который принадлежал общине. Позже я оставила его на попечение местного адвоката Нейта Гогена, которому доверяла, чтобы тот вернул машину Мэгги. Я умудрилась сунуть ему двадцатку за труды и на бензин, что автоматически делало меня его клиентом – теперь он обязан был блюсти профессиональную тайну и не имел права рассказывать Мэгги подробности. До Дирли меня подбросила Эви, которая каждую неделю ездила туда за продуктами. Я наплела ей историю про то, что мне нужно забрать рецепты, и сбежала из аптеки через заднюю дверь. Затем добралась до ближайшего салона, торгующего подержанными машинами, и за семьсот баксов приобрела мой несчастный почивший «пинто». Конечно, знай я, что покупаю просто безбожно дорогущую зажигалку, то лучше бы немного добавила и взяла «камри».

На «пинто» я добралась до Маккласки – боюсь, дальше бы машинка просто не уехала – и устроилась на работу к Эмерсону, дожидаясь, пока Рэд Берн достанет мне новые документы.

Вздрогнув, я плотнее закуталась в воротник куртки.

Хотя сейчас самое начало осени, но не успеешь оглянуться, а уже морозная зима со снежными заносами на дорогах и студеными вьюгами лижет пятки. В Долине и окрестностях Гранди после первых холодов закатывали грандиозную вечеринку в преддверии долгой темной зимы, которая означала длительную изоляцию и расставание на несколько месяцев.

Сейчас это означало, что в моем распоряжении осталось всего несколько драгоценных недель, чтобы добраться до Анкориджа, а затем тащиться через весь штат туда, где для меня найдется место. К своему отчаянию, я оказывалась все ближе к Долине и продолжала продвигаться на восток, после того, как согласно плану экстренной эвакуации вновь пустилась в бега. Но я ехала в Анкоридж, потому что именно там у меня был контрольный пункт.

Как же я буду скучать! По моему уютному домику на краю Долины, по радости от первого снега и нетерпению, с которым ждешь весенней капели. По топорному и грубоватому юмору обитателей стаи. По тому волшебству, когда у тебя на глазах эти создания перекидываются: то бегут на двух ногах, то на четырех лапах.

«Прекрати! – одернула я себя, мысленно хлопнув свернутой газетой себе по носу. – Никаких воспоминаний»! Я в любом случае покинула бы Долину. Не только для того, чтобы избежать насилия – оно никогда не кончится, пока не окончится наш брак с Гленном, – но и чтобы защитить стаю от его вторжения.

Если бы Гленн захотел, то смог бы сильно осложнить жизнь стае Мэгги. Например, смог бы заблокировать их счета в муниципальном банке. Или обратиться к властям с просьбой выяснить всю подноготную «доктора Модера» – как один и тот же врач практикует столь длительное время? – и оставить практически всю стаю без медицинской помощи. Или обратить внимание на расхождения в статистике рождений и смертей. Или обратить внимание на ряд таинственных исчезновений и приплести наркодилеров или других нежелательных личностей, которые околачивались поблизости от территории стаи. Или просто растрезвонить по всему миру о тайне существования оборотней. После того, что обитатели Долины Полумесяца сделали для меня, я просто не могла допустить такого поворота событий. Стая жила уже несколько сотен лет, храня свое существование в секрете от людей, и я не могла позволить своему сумасшедшему бывшему разрушить такой хрупкий мир.