Правила сближения
Шрифт:
— Да ну, он же все мечтал Нью-Йорк покорить, Уолл-стрит!
— Как видишь, не покорил.
— Так ему и надо! Наверное, вышибли из университета, помыкался и решил домой вернуться. Кажется, я что-то такое слышал. Да, точно — Саманта рассказывала. А ты помнишь Саманту?
Дион сладостно вздохнул, и Николасу была понятна реакция друга. Как можно забыть Саманту, самую обалденную девчонку на улице, которая к тому же нисколько не кичилась своей красотой и совершенно спокойно общалась с разными отбросами вроде них с Дионом — для нее не было авторитетов. Теперь Саманта
— Славное было времечко, — сказал Дион. — Но ничего, прорвемся! Как считаешь?
— А куда нам деваться, — ответил Николас и наконец ступил на дорожку.
Он не ожидал, что встреча с другом превратится в вечер воспоминаний. Пока он шел домой, один за другим всплывали в памяти образы друзей, просто хороших товарищей или недругов, которые найдутся у любого в школе, по соседству, на работе. У всех по-разному складывается судьба, хотя в начале жизни разница не столь очевидна. Каждый сам выбирает свою дорогу. Или дороги выбирают нас?
Хуже всего, когда надежды не оправдываются. Про себя лично, да и про Диона тоже, подумал Николас, я могу сказать совершенно определенно: еще учась в школе, никаких далеко идущих планов на будущее мы не имели и звезд с неба не хватали. Жизнь сложилась, как сложилась. А вот, к примеру, Хьюберт. Он всегда был амбициозным, серьезным. Как раз та активность, о которой упоминал Дион. Но вот постигла его неудача. И теперь он менеджер, пусть и старший, салона по торговле подержанными машинами. И не важно, что больше половины Америки ездит на подержанных тачках. Важно, что ничего не получилось. Может, потому он и точит зуб на меня? К чему он выдумал эту историю с «Импалой»? Небось считает, что я такой же простачок, как и в детстве?
Эту мысль Николас повторил несколько раз.
Считает, конечно. И ведь в точку попал! Я ведь ему поверил! Не абсолютно, но все же… Еще немного, и уже никто не смог бы меня разуверить в обратном.
И Николас решил, что, когда придет домой, почитает на ночь что-нибудь успокаивающее душу, чтобы избавиться от навязчивых мыслей.
Он шел по тротуару в совершенном одиночестве. Городок готовился ко сну, и даже редких машин не было на улицах. Николас рассматривал дома, освещенные садовыми фонарями. В той части улиц, куда давно переселился Дион, он почти никого не знал, а здесь, ближе к дому, все было хорошо знакомо.
Вот в этом мрачном, похожем на птичий улей домишке, на почтовом ящике которого висит табличка «продается», жил папаша Торренс, которого они сегодня вспоминали. А напротив него, там, где сад из магнолий, жила Саманта — такая же красивая девчонка, как цветы этих деревьев, напоминающие по виду тюльпаны.
Он вспомнил, что чуть подальше, в соседнем квартале, жил Майк Джефферс, дядя Майк. Николас и не заметил, как ноги сами повернули в ту сторону.
Дом со вторым этажом под крышей он узнал не сразу, а когда узнал, удивился, как давно не был на этой улице. Каких-то полмили, но этого достаточно, чтобы не заглядывать сюда месяцами. Да что там, годами. И теперь Николас поражался, как изменилось
Вспоминая дядю Майка, давно ушедшего в мир иной, Николас часто думал — смог бы тот заменить ему отца? Или все равно у них с матерью ничего не вышло бы? Он знал, что о ее отношениях с Майком Джефферсом местные сплетницы много судачили лживого. Как будто завидовали чужому счастью. Но счастья, к сожалению, не вышло. Дядя Майк крепко подсел на наркотики, и помочь ему мог только Господь Бог, в которого дядя Майк истово верил, но до конца следовать его заповедям так и не сумел. В этом дядя Майк был губительно солидарен с подавляющим большинством людей, к которым Николас неизбежно причислял и себя. Впрочем, как и всех, кого знал.
Медленно он перешел через дорогу и остановился возле незамысловатой ограды, помнящей еще первого хозяина дома. Ветер шумел листвой, и вдруг сквозь шорох до Николаса донеслись женские голоса. Оказалось, что он стоит рядом с беседкой, спрятавшейся в кустистой зелени. Теперь он в тусклом свете дворовых фонарей даже отчетливо увидел две фигуры. Определить возраст женщин ему было трудно, впрочем, судя по голосам, они были молоды и воодушевлены темой своего разговора. Вероятно, он шел так медленно, что девушки не расслышали его шагов.
Неловкость сковала его. Николас боялся, что любое движение сейчас может выдать его. Тогда получится, будто он специально подкрался подслушать. Что же делать?
Он решил пока не сходить с места. С улицы его должно быть не видно. Дома здесь стояли в шахматном порядке, и с противоположной стороны не было фонарей, способных выдать его предательским светом. А как только девушки чем-нибудь отвлекутся, он отшагнет на проезжую часть и незаметно уйдет.
Он снова услышал голос.
— Ну так что, ты уже решила, какую машину покупать будем? — спросила одна из девушек.
— Нет еще. Мне без разницы, лишь бы в хорошем состоянии.
Второй голос показался Николасу знакомым. Он с волнением сообразил — этот голос мог принадлежать только одной девушке на свете!
Он видел, как она поправила рукой свои длинные волосы, и теперь всякие сомнения отпустили его — это Магдалин.
Это вновь казалось невероятным. Стечение обстоятельств, в котором было что-то от удивительной судьбоносной закономерности. Разве нет? Познакомился с девушкой, которая, оказывается, живет в доме, где когда-то жил дядя Майк, человек, которого он любил всей душой. Есть ли в этом какой-то знак?
Дядя Майк, хоть бы ты подсказал!
Николас всмотрелся в звездное небо, как будто пытался разглядеть там душу несчастного Майка Джефферса, так преждевременно покинувшего мир.
Вновь раздавшиеся голоса заставили его вернуться на землю.
— Теперь надо решить, какой дорогой от Кливленда поедем, — сказала первая девушка.
— И какие вещи с собой взять. Это тоже важно, — ответила Магдалин.
— Погоди, я за картой схожу. И фонарик возьму.
— Может быть, уже в дом пойдем? Холодает.