Правила выбора, или Как не выйти замуж за того, кто недостоин
Шрифт:
Любовь к себе – источник доброжелательности и уважения. Если этих чувств не хватает, отношения становятся авторитарными или строятся по типу «жертва – преследователь». Если я не люблю себя, то не смогу любить и другого, потому что буду стремиться только к одному – самому быть любимым.
Мне придется либо просить «добавки», либо отказаться от чувства другого человека, потому что мне все равно его недостаточно. В любом случае мне будет сложно что-то давать: не любя себя, я думаю, что не могу дать другому ничего стоящего и интересного.
Тот, кто не любит себя, сначала использует, а потом разрушает доверие партнера. «Поставщику любви» становится неловко, он начинает сомневаться и в конце концов
Тот, кто не любит себя, часто бессознательно ставит под сомнение чувства другого: «Зачем ему такое ничтожество, как я? Значит, он еще хуже меня!» Недостаток любви к себе может принимать и форму почти маниакальной преданности, одержимости любовью. Но такая одержимость маскирует ненасытную потребность быть любимым. Так, одна женщина рассказывала мне, как страдала от… постоянных признаний мужа в любви! В них было скрытое психологическое насилие, которое сводило на нет все, что могло быть хорошего в их отношениях. Расставшись с мужем, она похудела на 20 килограммов, которые до этого набрала, бессознательно стремясь защититься от его терроризирующих признаний.
Любовь другого никогда не сможет восполнить наш недостаток любви к себе. Как будто под покровом чьей-то любви можно спрятать свой страх и тревогу! Когда человек не любит себя, он жаждет абсолютной, безоговорочной любви и требует от партнера, чтобы тот предъявлял ему все новые доказательства своего чувства. Один мужчина рассказывал мне о своей подруге, которая буквально истязала его чувство, испытывая отношения на прочность. Эта женщина будто все время спрашивала его: «Будешь ты любить меня по-прежнему, даже если я стану плохо с тобой обращаться, если ты не сможешь мне доверять?» Любовь, которая не вписывается в достойные отношения, не формирует личность и не удовлетворяет ее потребности.
Я сам был любимым ребенком, маминым сокровищем. Но отношения со мной она строила при помощи приказов, шантажа и угроз, которые не позволили мне научиться доверию, благожелательности и любви к себе. Несмотря на обожание матери, я себя не любил. В девять лет я заболел, и мне пришлось лечиться в санатории. Там я встретил медсестру, которая (впервые в жизни!) подарила мне удивительное чувство: я ценен – такой, какой есть. Я достоин уважения – значит, достоин и любви.
Во время терапии изменить взгляд на себя помогает не любовь психотерапевта, а качество отношений, которые тот предлагает. Это отношения, основанные на доброжелательности и умении слушать.
Именно поэтому я не устаю повторять: лучший подарок, который мы можем сделать ребенку, – это не столько любить его, сколько научить его любить самого себя.
Идеальный партнер – миф или реальность?
ТЕКСТ ПОДГОТОВИЛ: Георгий Зайцев
Миф о том, что у каждого из нас есть вторая половина и родственная душа, снова и снова заставляет нас мечтать о принце или принцессе. И встречать разочарование. Отправляясь на поиски идеала, кого мы хотим встретить? И нужен ли этот идеал?
О древних существах, сочетавших в себе мужское и женское начало и потому идеально гармоничных, впервые упоминает Платон в диалоге «Пир». Жестокие боги, усмотрев в их гармонии угрозу своему могуществу, разделили несчастных на женщин и мужчин – которые обречены с тех пор искать свою половинку, чтобы вернуть былую целостность. Совсем нехитрая история. Но и две с половиной тысячи лет спустя не утратившая для нас своей притягательности. Подпитывают эту идею идеального партнера сказки и мифы: например, принц для Белоснежки или Золушки, который поцелуем или нежным вниманием возвращает жизнь и достоинство спящей вечным
Зигмунд Фрейд первым высказал мысль, что в поисках идеального партнера мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем бессознательном. «Найти объект любви – в конечном итоге значит обрести его снова» – пожалуй, именно так можно было бы сформулировать закон взаимного притяжения людей. Кстати, то же самое имел в виду Марсель Пруст, когда говорил, что сначала мы рисуем человека в своем воображении и только потом встречаем его в реальной жизни. «Партнер притягивает нас потому, что его образ с детства живет внутри нас, – поясняет психоаналитик Татьяна Алавидзе, – следовательно, прекрасный принц или принцесса – это человек, которого мы ждали и «знали» уже давно». Откуда?
Фантазия об идеальных отношениях, которую можно свести к «100 % вознаграждения, 0 % конфликта», заставляет нас вспомнить о ранних этапах жизни, когда новорожденный воспринимает как идеальное и лишенное недостатков существо того взрослого, который о нем заботится, то есть чаще всего мать. При этом мечта о таких отношениях, по-видимому, ярче проявляется у женщин. «Они чаще ей поддаются, потому что у них есть бессознательное стремление к восполнению, – говорит психоаналитик Элен Веккиали (H'el`ene Vecchiali). – Приходится признать: как бы ни был влюблен мужчина, он вряд ли смотрит на женщину с тем безмерным обожанием, с которым смотрит на новорожденного ребенка мать. И даже если это очевидно не так, женщина все равно бессознательно считает, что она неполноценна». В результате восполнить ее «неполноценность» может лишь абсолютно идеальный мужчина, совершенство которого «гарантирует» совершенство и ей самой. Этот идеальный, полностью подходящий партнер – тот, кто продемонстрирует, что она желанна такая, какая она есть.
Отцовская фигура исключительно важна для женского бессознательного. Значит ли это, что идеальный партнер должен походить на отца? Не обязательно. С точки зрения психоанализа в зрелых отношениях мы соотносим партнера с образами родителей – но либо со знаком «плюс», либо со знаком «минус». Он так сильно притягивает нас потому, что своими качествами напоминает (или, наоборот, отрицает) образ отца или матери. «В психоанализе этот выбор называется «поиском Эдипа», – рассказывает Татьяна Алавидзе. – Причем даже если мы сознательно пытаемся выбрать «не-родителя» – женщину, непохожую на мать, мужчину, непохожего на отца, это означает актуальность внутреннего конфликта и стремление его разрешить «от противного». С образом матери обычно связывают детское чувство защищенности, которое может выражаться в образе крупного, полного партнера. «Худой мужчина в таких парах обычно стремится к «кормящей матери», которая словно «вбирает» его в себя и защищает, – говорит Татьяна Алавидзе. – Подобное испытывает и женщина, которая предпочитает крупных мужчин».
«Особенно нас привлекают те, у кого присутствуют одновременно мужские и женские черты, – замечает психоаналитический психотерапевт Светлана Федорова. – Видя и мужские, и женские проявления, мы угадываем в человеке то сходство с нашим отцом, то с матерью. Это возвращает нас к первичной иллюзии двуполости, которая ассоциируется с ощущением младенческого всемогущества».
Однако в целом было бы наивно считать, что мы «накладываем» на своих партнеров облик своих родителей. В действительности их образ совпадает скорее не с реальными отцом или матерью, а с теми бессознательными представлениями о родителях, которые складываются у нас еще в глубоком детстве.