Правильное решение
Шрифт:
– Мне вот что совсем не нравится в этом раскладе, Арманд... если джедаи вместе с их сторонниками из Сената действительно готовят открытый бунт, то жизнь Палпатина находится в большей опасности, чем мы предполагали раньше. Знаю, у Пятьсот первого легиона план штурма продуман от и до, но я бы не хотел полагаться во всем на клонов: джедаев нельзя недооценивать, они могут держать оборону дольше, чем мы предполагали...
– Значит, канцлеру может потребоваться защита кого-то постороннего. Кого-то, кто сможет оказаться рядом в тот момент, когда джедаи замыслят убийство.
– Никогда так не радовался этой твоей хитрой ухмылке.
– Полагаю, ты догадываешься.
– Скайуокер уже подвел нас однажды, - Пестаж скривился, будто сама эта фамилия была ему отвратительна.
– Возможно, Палпатин и ставил на него, но ставка эта не сыграла.
– Не сыграла один раз, сыграет в другой, - Арманд равнодушно пожал плечами.
– Надо уметь давать людям второй шанс, Сейт. Если я хоть что-то понимаю в происходящем, то сейчас парнишка стоит гораздо ближе к верному пути, чем в ту ночь. Нужно только подтолкнуть его еще немного.
Пестаж не мог знать, что на экране планшета, по которому Арманд в задумчивости постукивал пальцем, отображалось дело Падме Амидалы Наберрие - оппозиционерки, заговорщицы... и любимой женщины одного очень далекого от идеала рыцаря-джедая.
"Все-таки есть рациональное зерно в джедайском вероучении: эмоциональные привязанности - самая полезная человеческая слабость после глупости и тщеславия".
* * *
Разговор продолжался так долго, что у Исанн заболело ухо и онемели пальцы руки, в которой она сжимала стакан. Девочка с жадностью ловила каждое слово, не обращая внимания на эти мелкие неудобства: как о них вообще можно думать, когда она, одиннадцатилетний ребенок, оказалась посвящена (пусть без отцовского ведома, но так даже интереснее!) в тайны, о которых не знали даже моффы и генералы?! Азарт и любопытство даже ненадолго заглушили страх перед войной... до тех пор, пока отец не упомянул о своем давнем враге, Роланде Артемиусе. О том, что тот сделает все, чтобы помешать сторонникам Палпатина добиться цели. Что, быть может, попытается арестовать отца, Пестажа или Маса Амедду - безо всяких доказательств, просто натравив на них верные войска Департамента юстиции...
Вот тогда у девочки неприятно екнуло сердце и пересохло во рту. В голове крутились, все никак не желая затихать, слова: "Время игры по правилам закончилось с арестом Палпатина. Для них это столь же очевидно, как и для нас".
В тот момент ей вновь стало страшно. Но не это заставило ее отпрянуть от стены, не дослушав разговор до конца. Не из-за этого она сидела сейчас на диване в другом конце комнаты, прижав колени к груди и до крови кусая губы.
Отец и Пестаж говорили что-то о ее матери. Немного и не очень понятно: отцу явно была неприятна эта тема... но обсуждали они ее пропажу как какое-то преступление, следы которого нужно скрыть.
Но это же ерунда какая-то! Исанн хорошо помнила, что мама ушла сама, а папа просто не стал искать - слишком устал от ее бесконечных истерик и претензий, чтобы пытаться сохранить брак. Но он очень ее любил, несмотря ни на что, и точно не причинил бы ей вреда! Или...
"Нет, - сердито отрезала девочка.
– Никаких "или". Просто этот гад, Артемиус, пойдет на все, чтобы бросить папу в тюрьму и сделать при этом вид, что действует по закону".
Мысль, что женщины из богатых
Она так увлеклась своими переживаниями, что не услышала шагов за дверью - только вздрогнула от неожиданности и испуга, когда в комнату вошел отец. Уже по тому, каким хмурым и суровым взглядом он смотрел на дочь, застывшую от страха и по-прежнему сжимавшую в руке стакан, было ясно: оправдываться бесполезно.
– Сколько раз, - прогремел Арманд, зловеще нависая над девочкой, - я говорил тебе, чтобы ты не смела подслушивать разговоры?!
– Часто, - прошептала Исанн, вжимаясь в спинку дивана и отчаянно желая просочиться через нее и провалиться сквозь стену.
– Пап, прости меня, пожалуйста...
В этот момент она совершенно позабыла о том, что почти взрослая: в прошлый раз отец грозился выпороть ее до крови за подслушивание и сейчас, судя по всему, намеревался эту угрозу исполнить.
– Ты хоть понимаешь, что может натворить маленькая девочка, которой известны такие вещи? Что ты способна так навредить, как немногие шпионы сумеют?!
– Но я не... ай!
– конец фразы оборвался жалобным вскриком: Арманд залепил девочке такую пощечину, что у нее зазвенело в ушах. Едва она смогла поднять голову, как немедленно получила еще и подзатыльник, который чуть не сбросил ее с дивана.
– Умный враг, - прорычал Арманд, схватив дочь за подбородок и рывком запрокинув ей голову, - способен извлечь выгоду из любой информации. Даже из пары слов, случайно сказанных глупой маленькой девочкой. Ты можешь сама не понимать, что сболтнула лишнего - в то время как какой-нибудь Артемиус уже сделает из твоего невинного детского лепета нужные выводы. Ты этого хочешь, когда суешь нос в дела, которые тебя не касаются?
– Я же с ними не разговариваю! И не буду никогда, я не такая глупая!
Исанн всхлипнула, изо всех сил пытаясь сдержать рвущиеся из груди рыдания - со слезами уже не получилось, и они градом катились по раскрасневшимся щекам. Чего она в тот момент испытывала больше - стыда, обиды или страха, - девочка и сама не могла бы сказать.
– Сейчас такое время, дочь, что тебя могут и не спросить.
Тяжело вздохнув, Арманд отпустил ее. Потянулся было к пряжке ремня, но смерив взглядом зареванную, испуганно сжавшуюся дочку, с раздражением махнул рукой.
– Твое счастье, что у меня нет времени как следует наказать тебя. Но ты добилась того, что в твое благоразумие я больше не верю. Теперь ты и шагу без ведома мадам Дереле не сделаешь: возможно, более строгий надзор помешает тебе творить глупости.
Исанн, потирая щеку, хмуро смотрела отцу вслед, пока он не скрылся в коридоре. С каждой секундой стыда за свой проступок девочка испытывала все меньше: его стремительно вытесняли обида и злость. Вместо того, чтобы толком что-то объяснить, ее отлупили и отчитали, как несмышленого ребенка. И будто этого мало, собираются лишить даже той невеликой свободы, что у нее была!
Вскочив на ноги, Исанн бегом кинулась в свою комнату: пусть ей запрещалось бегать по дому, но эмоции ведь надо куда-то деть! Ворвавшись к себе, она с размаху плюхнулась на постель - с которой тут же вскочила, заслышав писк комлинка.