Правильный пацан
Шрифт:
«Ну, бандиты, теперь держитесь!» – отважно подумал полковник Шумской, преодолевая бесшумными прыжками куст за кустом…
«Вот, блин, угораздило! – подумал капитан Шумихин, ощупывая штанину, разодранную об острый сук. – Нет, Женечка, одной зуботычиной ты у меня не отделаешься. Я тебе покажу, как водку с прошмандовками хлестать, ты у меня сейчас кровью умоешься!»
Водительская дверца джипа была распахнута, оттуда тянуло сигаретным дымом. Свет внутри салона не горел, но нетрудно было догадаться, что там, на разложенных сиденьях, валяется
Прежде чем выйти на открытое пространство, Шумихин осмотрел прореху на почти новеньких брюках, расстегнул кобуру под мышкой и стряхнул с пиджака всякую труху, собранную по пути через лесопарк. Пригладил ладонями то, что с некоторых пор приходилось считать прической, негромко прочистил горло и двинулся вперед, обходя джип сзади, чтобы не быть обнаруженным раньше времени.
Нехитрый маневр занял не более двух минут. Присев за корпусом внедорожника, Шумихин извлек из кобуры пистолет, поднял его на уровень плеча стволом вверх и, пригнувшись, стал огибать белый корпус автомобиля. Он сделал два крадущихся шага и уже собирался занырнуть внутрь, чтобы ошеломить Женю зычным криком, когда издал звук совсем другого рода – растерянный, почти жалобный.
Это произошло, когда из-под днища автомобиля высунулись две руки, неожиданно схватили его за лодыжки и рванули на себя.
– Ойнц! – так или примерно так вскрикнул Шумихин, понятия не имея, что он этим хотел сказать.
При падении он также нажал на спусковой крючок, но невзведенный заранее пистолет хранил презрительное молчание. Все-таки им был вооружен капитан Шумихин, а не бравый полковник Шумской, который и затвор всегда вовремя передергивал, и всяких глупых междометий типа «ойнц» не издавал ни при каких обстоятельствах.
Дальше события приняли совсем уж скверный оборот. Противник, притаившийся под джипом, ужом выскользнул из-под днища, обрушился на Шумихина и принялся методично месить его кулаками, никуда специально не метя, потому что все равно не собирался пропускать ни единого квадратного сантиметра на обращенной к нему физиономии. Судя по всему, времени у него было предостаточно. Не меньше, чем решимости сотворить из поверженного капитана ходячую отбивную.
– Эй! – запротестовал Шумихин, после чего чуть не проглотил пару собственных зубов. – Ну ты! – крикнул он и едва успел возвратить на место нижнюю челюсть, которую почти снесло к левому уху.
Вот, собственно говоря, и все переговоры. Потому что после этого Шумихин надолго умолк, а его противник явно не стремился к обмену мнениями. Он просто шумно дышал и продолжал работать кулаками.
В шумихинской голове одна за другой взрывались петарды, не давая ему возможности сообразить, что же это такое происходит, батюшки! Он судорожно давил на воображаемый спусковой крючок, еще не отдавая себе отчета в том, что пистолета у него в руке давно нет – им завладела выскочившая из джипа девчушка. Ее, кстати, разглядеть никак не удавалось. Все, что видел перед собой Шумихин, это оседлавшую его мужскую фигуру, темнеющую на фоне ночного неба, но смутно и отрывочно – в промежутках между
Сознания он не потерял, а вот сил и воли к сопротивлению после такой интенсивной обработки не осталось совершенно. Вяло подчиняясь тормошащим его рукам, Шумихин был способен лишь вовремя делать глотательные движения, чтобы не захлебнуться собственной кровью, набегающей в носоглотку. Его переворачивали с боку на бок, обыскивали, вязали ему руки за спиной, стягивали с него брюки, а он тупо повторял про себя одну-единственную фразу, со скрежетом проворачивающуюся в мозгу:
«Кранты вам, товарищи офицеры… Доигрались».
Надо полагать, подразумевались сам капитан Шумихин и его литературный прототип полковник Шумской.
Хотя последний, если разобраться, смерти не заслуживал. Он ведь не совершил и тысячной доли тех подвигов, на которые был способен реально существующий капитан Шумихин.
4
Пленники чинно лежали рядышком, смирные, как овечки, в чем-то похожие друг на друга. Руки обоих крепко-накрепко – до синевы в ногтях – связаны за спиной. Штаны и трусы опущены на щиколотки, чтобы отбить желание брыкаться или бегать по ночному парку. Все остальное тоже было отбито – в буквальном смысле.
Прежде чем позволить себя связать, Женя попытался выторговать себе свободу и теперь очень жалел об этом. Вбирать грудью воздух получалось через раз, а вместо печени образовалась сплошная опухоль, хоть плачь. Но слезы давно высохли. И кровь запеклась на разбитом лице. Эх, если бы это означало, что Женины мытарства на этом закончились! Он осторожно шмыгнул носом, полным затвердевших кровавых сгустков, и покосился на притихшего товарища по несчастью.
Лицо Шумихина, заметно увеличившееся в размерах, больше всего походило на жуткую дикарскую маску. Просто ходи и распугивай злых духов, без всяких заклинаний. Одни его усы чего стоили – черно-бурые, слипшиеся клочьями.
Похоже, Сергею зрелище тоже не слишком понравилось, потому что, окинув взглядом пленников, он попросил Риту:
– Обмой-ка им личики. Под передним сиденьем есть вода в баллоне.
– Зачем? – удивилась девушка. – Посмотри, какие красавцы!
– Страна должна знать своих героев, – пояснил Сергей. – Так что захвати камеру. Пора запечатлеть эту парочку для потомков.
– Я всегда с собой беру видеокамеру, – пропела Рита, скрывшаяся за громадой джипа.
– Что вам от нас нужно? – прошепелявил Шумихин. – Вы хоть понимаете, с кем имеете дело?
Удивительно, но он все еще пытался хорохориться.
«Идиот, – подумал Женя, закрывая глаза. – Помалкивал бы – целее будет».
– Мы имеем дело с членами преступной группировки, – спокойно произнес Сергей. – Один из них рядится в милиционера, что только усугубляет его вину. Я верно излагаю?
– Ты сам-то кто такой? – спросил Шумихин, не тратя время на отпирательства.
– Брат Тамары Ледневой, – представился Сергей. – А моя ассистентка – дочь Натальи Овсеевой. Понятия не имею, сколько там еще доверчивых баб у вас на счету, но дела это не меняет.