Правильный пахан

Серегин Михаил Георгиевич

Многочисленные парочки прогуливались в тишине каштановых аллей, донельзя довольные жизнью. Занятые собой, люди не обращали внимания на идущего не спеша высокого мужчину в белой рубашке и джинсах, как, впрочем, и на загипсованную руку, что вполне устраивало Крытого. Сейчас он меньше всего нуждался в посторонних взглядах.

Всего полчаса назад он покинул больницу, благоразумно «забыв» предупредить об этом главврача. Вынудили его к такому шагу крайние обстоятельства...

После выяснения отношений со снайпером, которого Крытый

вычислил как нельзя более вовремя, он вернулся в свою палату. Не прошло и часу, как в коридоре послышались голоса. Один из них, как сразу определил Рублев, принадлежал главврачу, второй тоже показался положенцу знакомым. Голоса приближались, и вскоре уже можно было разобрать отдельные слова.

– Вы не можете, он в тяжелом состоянии... – возмущался Марк Савельевич. – Лишний раз беспокоить...

– Крайне необходимо, – отвечал ему уверенный командный голос.

Крытый понял, что к нему пожаловал мент. Действительно, дверь палаты чуть не пинком распахнули, и старлей, знакомый уже Григорию, ввалился в палату.

– Оставьте нас, – потребовал он у главврача, и тот, чуточку повозмущавшись, все же вынужден был выйти из палаты.

– Я же сказал вам, что ничего не знаю! – сразу же предупредил его Крытый.

– Слушай, мужик, не борзей, а? – вызывающе сверкнув золотой коронкой, нагло посмотрел на Крытого опер.

– Мужик на телеге лошадь погоняет, а я для вас – Григорий Иванович, – отпел ему Крытый.

– Рубле-ев! Ты тут не у себя дома, – не желая оставлять своего тона, продолжал старлей. – Это там ты крутизна невозможная, а тут ты – просто отдыхающий. А для нас – потенциально опасный для общества элемент, неоднократно судимый вор-рецидивист.

Крытый молча разглядывал нахала, совершенно не смутившись его наездом. Таких, как он, щенков Рублев перевидал на своем веку достаточно и нисколько не опасался наглого мента.

– Где ты был в последний час?

– Это и все, за чем ты пришел? – насмешливо спросил его Крытый.

– Отвечай по-хорошему, когда тебя спрашивают! – Казалось, еще немного, и опер выйдет из себя.

– А ты спрашивай по-хорошему! – оставаясь невозмутимым, ответил положенец.

– Где вы были в последний час? – повторил свой вопрос старлей, переходя на строгий официальный тон.

– Лежал в палате, смотрел телевизор, – кивнул на включенный телик Григорий.

– Кто это может подтвердить?

– А кто это должен подтверждать? – удивился Крытый.

Он сразу понял, с чем связан визит мента. Крытый знал, что после обнаружения трупа снайпера ему не избежать визита милиции, и постарался продумать возможный разговор и принять хотя бы некоторые меры предосторожности. Еще из прошлого визита старлея он сделал вывод, что тот будет вовсю копать под него. Но поскольку он уже тогда понял, что этот ментяра – просто молодая наглая сявка, действующая против него по чьему-то указанию и не отличающаяся хорошей соображалкой, Крытый не особо опасался.

– Как

кто? Врач, медсестра!

– Медсестра была в положенное для процедуры время, Марк Савельевич заходил ко мне днем. Да, где-то с полчаса назад я выходил в туалет, медсестра могла меня видеть. А в чем, собственно, дело? Вы беспокоитесь об уходе за больным? Поверьте: с этим все в порядке!

Мент понял, что Крытый просто издевается над ним. И еще он понял, что просто так, с наглого наезда, ему не повесить на положенца убийство снайпера.

– Слушай, Крытый... – начал было опер, но Рублев перебил его, поправляя:

– Григорий Иванович! Про прокурора уже забыл?!

– Слушай, Григорий Иванович, – с явной угрозой в голосе, поправившись, продолжил фиксатый, – тут недавно человек с крыши упал. Так у меня есть основания полагать, что это ты ему помог! Уронил немножко.

– А что за человек? – фальшиво-озабоченным голосом поинтересовался Крытый. – Из числа моих знакомых?

– Это у вас нужно спросить!

Чем дольше продолжался этот бестолковый допрос, тем яснее фиксатый опер понимал, что прижать Крытого ему не удастся.

– Ладно, это еще не все вопросы к вам, Григорий Иванович, – имя и отчество положенца мент произнес голосом, полным нескрываемого сарказма. – Открылись новые обстоятельства по делу ограбления церкви, и есть веские подозрения считать, что вы к этому причастны!

– Надо же! – рассмеялся Рублев. – И каким же местом я там причастен?

– У нас есть все основания полагать, что вы – заказчик! Ваше сегодняшнее состояние – лучшее тому подтверждение!

– Это как же?

– Зря смеешься! – снова взъярился опер. – Все очень просто. Покушение на тебя состоялось сразу после ограбления! Видно: не поделился ты, Григорий Иванович, с подельниками-то? А?

«Уж больно он буром прет, – и не думая отвечать на вопрос и подивившись откровенной борзоте, столь очевидно проявившейся в голосе старлея, подумал Крытый. – Неужели Леве я так круто мешаю, что он готов на все, чтобы я свалил отсюда?! Но почему, я же в его дела никогда не лез? Или все же где-то наши дорожки перехлестнулись?!»

– Кстати, у нас и свидетели есть! – продолжал напирать опер, стараясь придать значимость своему голосу.

– Свидетели чего? – сохраняя прежний тон, переспросил положенец. – Прямо того, как я не поделился?

Наглый ментяра уже порядком ему надоел, и Крытый медленно начинал приходить в состояние тихого бешенства.

– Слушай, ты меня утомил... – устало проговорил опер.

– А уж как ты меня! Кстати, у меня скоро процедуры.

– Крытый, как ты думаешь: наркоту или незарегистрированный ствол у тебя в особнячке найти можно? – задумчиво протянул опер.

– А не пошел бы ты подальше, гнус мелкий? – не выдержав такого нахальства, четко отпечатал Рублев.

Старлею показалось, что Рублев дошел до кондиции и его скоро можно будет легко сломать.