Правильный выбор
Шрифт:
– Чушь это, а не приборчик. Генератор случайных ответов “да-нет”.
– Но ведь именно благодаря ему мы прыгнули в субспейс и спаслись.
– Случайность! – Я упрямо покачал головой.
– Хотелось бы побольше таких случайностей. Попробуй, спроси.
Я запустил программку и задал вопрос:
– Нам переждать бой?
“Нет”, – лаконично сообщила надпись.
– Возвращаться немедленно?
“Да”.
– И что? – спросил я Нику.
– Опасно… Но судя по прошлому разу…
– Все с ума посходили. Предлагаешь воспользоваться
– Склоняюсь к этой мысли.
– Ладно, – устало ответил я. – Выходим на маневр. Усилие тридцать. Старт.
Я вывел истребитель на нужный вектор, набрал заданную калькулятором скорость и прыгнул в вакуумный поток.
– Выход на двадцать шестой секунде. – Я сверился с калькулятором. – Будь готова к жесткому маневрированию. Бой черт-те в какой стадии, расстановка сил неизвестна. Можем угодить прямо в пекло.
– Я всегда готова, – ответила Ника.
Калькулятор начал пятисекундный обратный отсчет, я вывел на гашетку скорострельную плазменную пушку и приготовился к худшему. Но когда мы выскочили из субспейса в облаке кристалликов льда, мы не увидели ни фиолетовых звездочек маршевых факелов, ни белых сполохов плазмы – космос был девственно чист. Радар с откликом “свой-чужой” тоже не показывал ничего. Зато когда я бросил взгляд на экран физического радара, показывающего все объекты вплоть до метеорита с горошину, мне стало нехорошо. Все наши корабли, и крейсера, и эсминцы, и истребители, безжизненно дрейфовали по своим орбитам. База тоже не подавала признаков жизни – я включил визуальное приближение, но не обнаружил ни одного включенного источника света, даже ксеноновый маяк не работал.
– Глазам не верю, – прошептала Ника.
В то же время противник начал проявлять активность – из десантных портов тяжелых кораблей вылетело с десяток абордажных челноков, которые без особой спешки и резких маневров начали цепляться к стыковочным узлам наших истребителей.
– Черт! – я догадался погасить свет в кабине и выключить все активные средства. – Кажется, я знаю, что произошло. Слышала про разработку электромагнитных орудий?
– Вроде проводили какие-то испытания. Думаешь, Лже-Бастинам удалось создать рабочий образец?
– Другого объяснения у меня нет. Посмотри. – Я кивнул в сторону экрана. – Похоже, у наших попросту выбило всю электронику.
– Нда… – Ника вздохнула, и я заметил, как у нее дрожат пальцы. – Лже-Бастины нас наголову разбили. Хотя ничего странного в этом нет. Луч электромагнитной пушки можно сделать гораздо шире плазменного потока. Им легче попадать, а эффект не хуже, чем от попадания плазмой. Даже катапультироваться не успеешь.
– Зато все живы, – я пытался ее успокоить, а заодно и себя немного привести в чувства.
– И что толку? Лично для меня рабство страшнее смерти. Надо сматываться отсюда.
– Куда?
– Не важно! – Напарницу начало всю колотить крупной дрожью. – В несколько прыжков даже на такой колымаге, как наша, можно достигнуть обитаемой системы.
– Если
– Но здесь оставаться – верное рабство! Знаешь, что с рабынями выделывают охранники на фабриках?
– Замолчи! – я начал сам заводиться. – А ты не подумала, что нашего появления никто из противников не заметил, иначе уже атаковали бы? Мы имеем преимущество, оказавшись в боевых порядках на исправном, совершенном истребителе.
– Нас накроют электромагнитным лучом, как других.
– Не знаю, не знаю… – сказал я, вглядываясь в экран оптического визира. – Первые модели электромагнитных пушек должны быть очень громоздкими. Их не установить на истребителях и штурмовиках. К тому же энергетическая установка тоже не может быть маломощной. Боюсь, что такую штуковину можно установить только на основательно переделанном крейсере.
– Или на специально оборудованном транспортнике, – добавила Ника.
– Вроде этого, – усмехнулся я, высветив курсором необычную цель.
За строем вражеских крейсеров в темноте космоса притаилась уродливая громада тяжелого транспортника без бортовых огней. Он был весь искорежен модернизацией, обшивка местами снята, а к шпангоутам приклепаны листы толстой магнитной брони, видимо, в тех местах, где вновь установленная машинерия не умещалась в старый объем. За пределами обшивки, опять же под защитой магнитной брони, виднелись многосекционные блоки ядерных энергетических установок, а в носовой части я разглядел с десяток разнонаправленных параболических антенн, которые и были, скорее всего, жерлами электромагнитных орудий.
– Корабль-призрак, – негромко сказала Ника. – Надо драпать отсюда.
– Погоди, – спокойно возразил я и запустил на наручном вычислителе программу-гадалку. – Нам драпать?
“Нет”, – высветилось на экране.
– Попробовать поразить эту дрянь?
“Да”.
– Штурмовать в лоб плазмой?
“Нет”.
– Использовать мины?
“Да”.
– Бред, – покачала головой Ника.
– Использовать торпеды?
“Да”.
– Мы остаемся, – спокойно заявил я.
– Ты поверил этой дурацкой машинке?
– Недавно ты сама ей поверила.
– И что ты собираешься делать?
– Пока нас не засекли, можно короткими ударами маневровых дюз выйти на атакующий вектор с дрейфующей скоростью. С выключенным активным оборудованием мы ничем не будем отличаться от остальных пораженных лучом истребителей. А в нужный момент выпустим по реакторам обе торпеды.
– Ты сумасшедший, – тихо сказала Ника.
Но в ее глазах мелькнула новая эмоция, которую раньше я в них не видел – смесь жалости и восхищения. Жалости к себе? Восхищения мной? Не знаю. Но, наверное, именно так смотрит женщина на мужчину, когда ощущает себя женщиной, а его мужчиной.