Правило Диксона

Кеннеди Эль

Меня накрывает шок. О, черт.

Нет.

Абсолютно нет.

— Персиваль? — выпаливаю я, ярость бурлит внутри. — Ты уверена, что это было его имя?

— В отличие от этого дурака, — Марни указывает на мужа, — это имя я точно не забуду.

Прия с беспокойством смотрит на меня. — Что случилось?

— Это мой бывший. Я плотнее заворачиваюсь в полотенце,

уже отступая от их стола. — Извините, мне нужно разобраться, что к черту происходит.

Шейн бежит за мной, пока я тороплюсь к нашим лежакам, чтобы надеть одежду. Я собираю свои вещи и ухожу из бассейна, а Шейн идет за мной, когда мы выходим на основную тропу.

— Не может быть, чтобы твой бывший переехал в наше здание, — говорит он с усмешкой. — Не так ли?

— Похоже, что да, — бурчу я, и хочу сказать ему, что это даже близко не смешно. Это самое далекое от смешного. Но я не могу сказать ни слова, потому что уже солгала ему о том, как получила этот синяк. — Ты знаешь еще каких-нибудь Персивалей, которые учатся в аспирантуре в Бриар?

— Нет, но уверен, что должен быть еще один.

— О, отвали, Шейн. Ну хватит.

— Эй, не срывайся на мне.

Паника охватывает мое горло и ослабляет ладони. — Прости. Я не хотела на тебя сорваться. Я просто...

Я останавливаюсь и зарываю лицо в ладонях на мгновение, пытаясь успокоиться. Если Перси действительно в Мидоу-Хилл, я не знаю, что буду делать. Что я вообще могу сделать?

Мне внезапно приходит в голову кое-что еще, напоминая о том, что я сказала Перси в ту ночь, когда он ударил меня.

— О, боже, — стону я в ладони. Я поднимаю голову и беспомощно смотрю на Шейна. — Последний раз, когда я видела Перси, я сказала ему, что ты мой парень.

Шейн снова смеется, на этот раз громко. — Что? Почему ты это сделала?

— Потому что, похоже, теперь мы так поступаем, понятно? Мы говорим нашим бывшим, что мы парень и девушка.

Мои руки все еще дрожат. Я прижимаю их к бокам и надеюсь, что Шейн этого не заметит. Какую игру затеял Перси? Он ударил меня, а потом переехал в мой жилой комплекс? Я хочу плакать, но вместо этого делаю лицо из стали и притворяюсь, что злюсь на последнее, а не на первое.

— Линдли, — говорю я в отчаянии. — Прежде чем я пойду в Sweet Birch, чтобы с ним разобраться, ты должен согласиться быть моим парнем.

Он пожимает плечами. — Ладно, пойдем. Я должен тебе.

— Не только на сегодня. Я говорю о всем времени, пока он здесь.

— Разве Марни не сказала, что он арендует квартиру на шесть недель? — спрашивает Шейн.

Я прикусываю губу. — Ты сам сказал, что должен мне.

— Диксон.

Я просил тебя быть моей девушкой на одну ночь. А ты просишь меня отдать тебе все лето.

— Отдать что? Ты уже сказал, что не хочешь ни с кем спать, так что не собираешься приводить домой случайных женщин все лето. Так ведь?

— Так, но...

— И все, что ты собирался делать этим летом, — это отдыхать. Быть моим фальшивым парнем никак не изменит твоих планов. И это даст тебе больше возможностей заставить твою бывшую ревновать, — добавляю я, хватаясь за любую возможность.

— Значит, ты пытаешься заставить Перси ревновать?

— Нет, я хочу, чтобы он оставил меня в покое!

Шейн хмурится от моего всплеска эмоций. — Диксон... — начинает он осторожно. — Что вообще происходит?

Я чувствую, как отчаяние вновь поднимается во мне, сжимая мое горло когтями. Я не могу позволить Перси жить здесь, но я также не могу допустить, чтобы Шейн узнал, что Перси является причиной моего синяка на лице. Это чертовски унизительно.

Я снова начинаю идти. Стояние на месте заставляет меня чувствовать головокружение. Шейн подстраивается под мой шаг, и я чувствую, как его взгляд пронизывает бок моего лица.

— Я не хочу, чтобы он был здесь. Мне не нравится, как тихо звучит мой голос. — Я рассталась с ним, и он не может это принять. Пожалуйста, Линдли, это всего лишь шесть недель. Как только он уйдет, мы можем сказать всем, что расстались.

— Подожди, ты хочешь, чтобы мы лгали нашим друзьям? Даже Джиджи и Райдеру?

— Только пока Перси здесь. Я не хочу, чтобы он узнал, что мы, возможно, все это время притворялись.

Это ложь. Настоящая причина, по которой я не хочу говорить Джиджи, что Шейн и я притворяемся ради Перси, — это то, что ее первым вопросом будет почему?

Почему я играю в игры, вместо того чтобы сказать Перси, чтобы он пошел к черту? Почему я устраиваю спектакль, вместо того чтобы столкнуться с ним лицом к лицу?

И эти почему требуют, чтобы я сказала правду.

Что он ударил меня.

Что мне страшно находиться рядом с ним.

Что я никогда в жизни не чувствовала себя более униженной.

Мой мозг представляет собой спутанную массу мыслей. Некоторые из них, возможно, иррациональны. Я это осознаю. Но я не могу этого сделать. Я не могу сказать своим друзьям, что мой бывший парень ударил меня. Я пыталась, черт возьми. На этой неделе я видела Джиджи. Я открыла рот, полностью готовая признаться, что Перси оставил мне этот синяк под глазом, но слова отказались выходить. Вместо этого я соврала ей.