Правило двух минут
Шрифт:
— Я упекла вас на десять лет. Неужели вы не злитесь на меня?
Холмен задумался.
— Вы дали мне шанс измениться.
Дальше они ехали молча. В темноте мерцали огоньки.
20
Когда Холмен вошел в вестибюль, Перри все еще сидел за столом. На и без того морщинистом лице старика залегли глубокие складки, и Холмену показалось, будто что-то случилось.
— Эй, я хочу с тобой поговорить, — произнес Перри.
— Все нормально? Вы получили обратно машину?
Перри
— Вот деньги, которые я за три дня задолжал вам за машину — шестьдесят баксов. Возьмите.
Подойдя к столу, Холмен увидел аккуратно лежащие три двадцатки. Перри расплел пальцы и пододвинул бумажки к нему.
— Что это? — спросил Холмен.
— Шестьдесят баксов, которые ты заплатил за машину. Можешь взять обратно.
Холмен задумался, какого черта здесь происходит. Три абсолютно одинаковых Джексона уставились прямо на него.
— Вы возвращаете мне деньги?
— Да. Возьми. Забери обратно свои бабки!
Холмен не прикоснулся к деньгам. Он смотрел на Перри. Старик выглядел не только встревоженным, но и разозленным.
— Почему вы отдаете мне их? — спросил Холмен.
— Чертовы нелегалы сказали, чтобы я вернул их. Получай.
— Ребята, которые пригнали вам машину?
— Да, зашли сюда, чтобы отдать ключи, мать твою. А я-то думал, что оказываю тебе любезность, приятель, за сущие гроши даю в аренду свою машину. Эти гады сказали, чтобы я вернул тебе наличные, иначе они меня так отделают, что родная мать не узнает.
Холмен внимательно посмотрел на деньги, но так и не притронулся к ним.
— Мы же заключили сделку, все по-честному. Возьмите деньги.
— Нет уж, ха-ха, сам бери. Мне такие шутки не нужны.
— Это ваши деньги, Перри. А с ребятами я все улажу.
Зря он утром не обговорил все с Чи.
— Не нравится мне, когда двое громил вваливаются сюда за нефиг делать.
— Я не имею к этому никакого отношения. У нас была честная сделка. Я никогда не послал бы двух головорезов вытрясти из вас шестьдесят баксов.
— Ладно, забыли. Я думаю, если б ты решил, что я тебя обдираю, то так бы прямо и сказал.
Холмен понимал, что обратной дороги нет. Перри не верил ему и, вероятно, теперь всегда будет его бояться.
— Забери деньги, Перри. Мне жаль, что так вышло.
Оставив шестьдесят долларов на столе, Холмен поднялся к себе. Старый кондиционер выстудил комнату так, что казалось, будто находишься в холодильнике. Холмен посмотрел на фотографию восьмилетнего улыбающегося Ричи. На душе по-прежнему лежал камень, и от ободряющих речей Поллард легче не стало.
Холмен выключил кондиционер и снова спустился в холл, надеясь застать Перри.
Тот как раз запирал входную дверь, но, завидев Холмена, остановился.
— Бабки все еще на столе, — заметил он.
— Тогда засунь их в свой сраный карман, — отрезал Холмен. — Я не собирался
— Мне кажется, он бы подумал, что это очень-очень плохо.
— Мне тоже так кажется. Забирай бумажки. Они твои.
Холмен вернулся в комнату и забрался в постель, повторяя про себя, что Ричи наверняка бы подумал, что это ужасная низость — выколачивать из старика смешные шестьдесят баксов.
Но убедить себя в этом оказалось непросто, и сон не шел.
Часть 3
21
По утрам Поллард никогда не чувствовала себя хорошо. Каждое утро, сколько она себя помнила, она просыпалась истощенной, в страхе перед начинающимся днем. Она выпивала две чашки черного кофе, исключительно чтобы прийти в себя.
Но в то утро она встала за час до будильника и немедленно направилась к маленькому письменному столу, который они когда-то делили с Марти. Накануне она до двух часов ночи сравнивала номера и время звонков по телефонным квитанциям Фаулера и Ричарда Холмена и искала по Интернету информацию о Марченко и Парсонсе. Она не просто прочла все от корки до корки, но еще и сложила по порядку материалы, которые передал ей Холмен. Ее сильно разочаровало, что в отчетах полиции явно чего-то недостает. Она надеялась, что Холмен скоро заберет у невестки оставшиеся документы. Поллард восхищала преданность Холмена сыну. Она удовлетворенно улыбнулась, вспомнив, как выступала от его имени перед прокурором много лет назад. Лидс тогда злился на нее целый месяц, а парочка агентов прямо заявили ей, что она засранка. Но Поллард решила тогда, что парень заслуживает снисхождения, и теперь она только укрепилась в своем мнении. Холмен хоть в прошлом и преступник, но по всем признакам вполне порядочный парень.
Поллард просмотрела свои ночные записи и стала составлять план работы на день. Она все еще трудилась над расписанием, когда старший сын, Дэвид, тронул ее за руку. Дэвиду было семь, и он походил на уменьшенную копию Марти.
— Мам! Мы опоздаем в лагерь!
Поллард взглянула на часы. Без десяти восемь. Шедший в лагерь автобус прибывал в восемь ровно. Она даже не успела сварить кофе и вообще потеряла ощущение времени, а прошло между тем уже больше часа.
— Брат оделся?
— Он не выходит из ванной.
— Лайл! Заставь его одеться, Дэвид.
Поллард натянула джинсы и майку и быстро соорудила два сэндвича с копченой болонской колбасой.
— Дэвид, Лайл готов?
— Он не хочет одеваться!
— Ненавижу ваш лагерь! — закричал шестилетний Лайл. — Они кидаются в нас колючками!
Поллард услышала звонок факса в тот момент, когда укладывала сэндвичи в бумажный пакет. Она ринулась в спальню, служившую ей еще и кабинетом, чтобы посмотреть первую страницу. Улыбнулась, увидев эмблему ФБР — сведения от Эйприл.