Правило двух
Шрифт:
— Есть кто? — позвал Даровит, его голос показался тоненьким в окружающей пустоте. — Эй?
Занна медленно подошла к обветшалой лачуге, приоткрыла покрывало над дверью. Внутри была лишь маленькая лежанка, пристроенная в углу. Занна отошла от двери и окинула взглядом пустошь, окружавшую лагерь, проверяя, не мог ли Калеб укрыться где–то еще. Даровит осмотрелся на ее манер, после чего озвучил единственно логичное заключение:
— Тут никого.
А ведь пропал не только Калеб, неожиданно поняла Занна. Куда–то подевались и все лекарства, которыми знахарь врачевал
Занна вспомнила, что Калеб прилетел на Амбрию, спасаясь от войны джедаев и ситов. Ему крупно не повезло: война, в конечном счете, увязалась за ним даже на захолустную планету. И все же знахарь хранил твердый нейтралитет на протяжении конфликта, наотрез отказываясь помогать представителям обоих воюющих лагерей; один лишь Бейн вынудил его сделать исключение из правил. Быть может, по окончании войны, Калеб решил прервать добровольную изоляцию и вернулся на родину, в лоно галактического общества? Это лишь одно из многих возможных объяснений его исчезновения.
Он мог умереть. Прошло десять лет с тех пор, как Бейн наведывался в лагерь Калеба, и хотя тот был далеко не древним стариком, нельзя было спускать со счетов возможность несчастного случая. Амбрия была опасным и суровым миром; на знахаря могли напасть хссиссы — жуткие плотоядные ящеры, временами выползавшие из глубин озера Натт, чтобы всласть наесться.
На планете хватало и вполне гуманоидных хищников. Горстка людей, что еще жила на планете, выживала лишь за счет ковыряния в отбросах, оставшихся после сражения на поверхности и в небесах; из мусорных куч они извлекали поврежденные предметы и устаревшую технику, которые еще можно было починить и продать заезжему гостю. Большинство «старьевщиков», как они сами себя называли, были простыми людьми, с трудом сводившими концы с концами. Но часть населения пошла по иному пути, избрав преступную стезю и убивая даже за полкредита, — что и говорить о пропавших лекарствах и припасах Калеба.
А еще знахарь мог помереть от болезни или недуга, против которых даже он оказался бессилен. Умри Калеб по естественным причинам, не прошло бы и часа, как останки его, не оставив после себя никаких следов, растащил бы пестрый балаган пустынных стервятников.
Понятно, что здесь они помощи не найдут, но идти куда–то еще просто бессмысленно. Бейн протянет, самое большее, день, прежде чем токсины орбалисков в тканях его тела достигнут смертельной концентрации. Занна застыла на месте, не в силах даже думать о том, что делать дальше. И вспомнила еще одну деталь из рассказа учителя.
Калеб пытался скрыть от Бейна дочь. Учитель без труда нашел ее в лачуге; больше в крохотном лагере спрятаться негде. По крайней мере, так было десять лет назад.
— Жди здесь, — приказала Занна Даровиту, оставив его приглядывать за Бейном.
Она вернулась к лачуге, зашла внутрь, и ногой отбросила лежанку, явив взору потайную дверцу в полу. Применив Силу, она распахнула ее и получила награду: из тесного подвала на нее глядел человек.
На лице мужчины не читалось ни
— На выход, — приказала Занна, отойдя на шаг от дверцы и положив ладонь на рукоять светомеча.
Не говоря ни слова, мужчина поднялся по хлипкой лестнице и вытянулся в лачуге в полный рост. Худощавый, среднего роста пятидесятилетний человек. Прямые черные волосы спадали до плеч, за прошедшие десять лет кожа потемнела и обветрилась под жгучим солнцем Амбрии. Внешность мужчины не давала повода предположить, что тот обладает какими–то особыми способностями или хоть чуточку необходим, но Занна нутром чуяла его огромную внутреннюю силу.
— Ты знаешь, кто я? — спросила она.
— Знал еще тогда, когда ты и твой учитель стали лагерем неподалеку, — чуть слышно ответил мужчина.
— И знаешь, зачем я пришла?
— Я почувствовал, что ты идешь. Я затаился.
Занна, заглянув в подвал, приметила полки, битком набитые бутылочками, мешочками, сосудами, сумками с лекарствами и целебными снадобьями, которыми пользовался знахарь. В углу обнаружилась горка пищевых пайков, рядом с которыми лежали маленькие квадратные контейнеры для припасов.
— Когда ты это построил? — с любопытством спросила девушка.
— Вскоре после моей встречи с твоим учителем, — ответил мужчина. — Я боялся, что однажды он вернется, а моей дочери нужно было надежное укрытие.
Он вдруг расплылся в улыбке, но движении губ не наблюдалось ни удовольствия, ни веселья.
— Теперь моя дочь стала взрослой, — сказал он. — Она покинула этот мир, уже не вернется. У тебя нет власти надо мной.
— То есть, ты не поможешь учителю? — спросила Занна, позабыв вложить в голос угрозу.
— Теперь меня не заставить, — ответил знахарь, и Занна уловила в голосе мужчины чувство глубокого удовлетворения.
Она поняла, что Калеб готовился к этому все десять лет.
— Война между джедаями и ситами окончена, — сообщила Занна. — Учитель больше не солдат. Он обычный человек, который нуждается в твоей помощи.
Мужчина улыбнулся вновь, хищно сверкнув зубами.
— Твой учитель никогда не станет обычным. И умрет он совсем скоро.
Одного взгляда на руку знахаря, изувеченную ожогами после «свидания» с кипящей похлебкой, было для Занны достаточно, чтобы оставить всякую мысль касательно воздействия пыток на мнение старика. А подчинить его разум с помощью Силы тоже вряд ли удастся; воля Калеба слишком крепка, и его не сломить.
— Я дам тебе денег. Ты будешь купаться в богатстве.
Мужчина обвел руками простое убранство крохотной лачуги.
— Какова нужда в кредитах у человека, как я?
— А как же твоя дочь? — настаивала Занна. — Только подумай, насколько проще ей стало бы жить.
— Даже если бы я хотел для моей дочери твою кровавую плату, я не нашел бы способа ее передать. Для полной безопасности я настоял, чтобы она сменила имя при первой возможности. Мне не известно ее новое имя; я не знаю, куда она ушла.